Как мог быстрее он спустился по крутой лесенке со своей воздушной вышки, вне себя от ужаса, что его прошлое вновь ему угрожает.
В декабрьскую ночь полтора года назад Александр вошел в трактир «Лебедь» на Вир-стрит в сопровождении молодого человека, с которым познакомился в кофейне поблизости. Он был итальянцем по имени Люка с оливково-смуглой кожей и мягкой манерой речи и поведал Александру о своей любви к музыке. В «Лебеде» Люка, видимо, знали, и ему тут же была предоставлена комната наверху. Александр, когда они распили первую бутылку вина, начал забывать свою стеснительность. Но и тогда он все еще моментами колебался. Но Люка задул свечи одну за другой и мягко улестил его к интимному сближению.
Александр навсегда запомнил потрясение, которое испытал, когда, едва все завершилось, Люка холодно потребовал денег. Очень большую сумму. И не в уплату за умелые услуги — этого Александр ожидал, зная, как обделываются такие дела, — нет, молодой итальянец оказался шантажистом.
Александр скоро понял, что не был его единственной жертвой. Люка входил в компанию мужчин, которые в «Лебеде» и других подобных заведениях в окрестностях Вир-стрит систематически обирали таких, как Александр. Некоторое время зловещие гости являлись в дом Александра по ночам, требуя денег, тревожа соседей и ввергая самого Александра в горячку страха. Чтобы платить им, он продал все самое дорогое — свои бесценные книги, золотые часы, любимый телескоп, верный спутник во всех его путешествиях. Но этого оказалось недостаточно, и в конце концов его мучители объявили ему, что либо он раздобудет еще денег, либо его имя вместе с именами других, попавших в ту же ловушку, сообщат магистратам.
Александр знал, какую враждебность вызывали такие обвинения. Правда, после того, как в Лондоне кого-то повесили за содомию, прошло целых двадцать лет, но она по-прежнему осталась преступлением, каравшимся смертью. Обвинения в ней предъявлялись часто и всякий раз создавали атмосферу такой истеричной враждебности, что обвиненные, даже если и были оправданы, не могли уже вернуться к привычной жизни, а газетные листки разжигали пугающие разговоры об иностранном растлении нравов, о кознях дьявола против честных англичан.
Наконец Александру пришлось признать, что у него нет иного выхода, кроме как воззвать о помощи к своему единоутробному брату Джонатану Эбси. И Джонатан спас его, использовав свое служебное положение. Джонатан спас Александра от тюрьмы и положил конец угрозам шантажистов. Однако Александр обнаружил, что терпеть открытое презрение своего брата было едва ли не тяжелее, чем страх перед ночными просителями. Когда все завершилось, Джонатан более чем ясно дал понять, что больше не желает видеть Александра. И потому Александр был ошеломлен, когда, войдя в свою маленькую гостиную на втором этаже, в дрожащем озарении двух свечей он увидел, кто сидит там. — Сердце словно съежилось у него в груди, а то, что последовало, вытеснило блеск звезд из его мыслей.