— Спрячьте меня.
Ивановна, не раздумывая, откинула половик, и Цапля нырнул в подвал. Крышка и половик едва легли на место, как в дверь загрохотали кулаки:
— Ивановна! Ты жива? К тебе никто не заходил?
— Да нет! Чего орете, как с цепи сорвались? Кто ко мне добровольно придет, разве только сумасшедший? Идите отсюда. Мы спать ложимся. Носит вас черт по ночам, — ругалась баба.
Когда погоня ушла и на улице стало тихо, открыла женщина подвал. Позвала Цаплю:
— Вылезай. Теперь никто не сунется.
Цапля рассказал, что случилось с ним в парке. Ивановна головой качала. Кормила фартового.
— Семья-то хоть у тебя имеется? — спросила бесхитростно.
— Нет. Не обзавелся, — отвел тот глаза от взгляда женщины.
— А крыша над головой есть?
— Тоже нет, — вздохнул Цапля.
— Значит, ханыга, — не спросила, скорее ответила сама на свой вопрос.
Цапля не ответил. Положил на стол кучу денег. Уходить собрался А Ивановна и говорит:
— Куда несет тебя, горе мое? Куда еще голову свою всунешь? Раздевайся. Да ложись спать. Пощади себя в этой жизни. Ее немного каждому из нас отведено.
Цапля ушам не поверил. Сама баба ему предложилась? А может, и не ляжет в одну постель? Может, постелит тюфяк па полу, предложит сучье место у дверей? От этого предположения обидно стало. Решил уйти. Но Ивановна у двери встала:
— Иди ложись. Дочка уже на диване спит. Я с ней. А ты — в постель живо.
Цапля погасил свет, раздеваться стал. В темноте нашарил диван, случайно коснулся плеча Ивановны. Та не вздрогнула, не отодвинулась. Цапля робко погладил плечо.
Не имел он дела с обычными бабами. Потому и терялся, не знал, как вести себя.
С проститутками все просто. Там думать и беспокоиться не о чем. Деньги искупают недостатки, сглаживают грубость. Да и как иначе должен вести себя мужик, если самой природой отведена верхняя полка?
Да, но не с Ивановной. Не он, она ему помогла, укрыла. Не он, она приютила его. И, конечно, не ради денег. Это Цапля чувствовал всей шкурой.
Фартовый ткнулся коленкой в диван. Ивановна погладила его руку:
— Ложись, отдыхай.
— Приди ко мне, — наклонился к уху…
Всю ночь не мог уснуть потрясенный Цапля. Дерзкий, отчаянный вор чуть не плакал от обиды: фортуна едва не обделила его бесхитростным человеческим счастьем. Не отнятым и не купленным, не украденным.
Душа слилась с телом и улыбка блаженства не сходила с его лица. Не шлюха, не похотливая искательница острых ощущений, — баба вошла в сердце фартового, доверчиво прикорнув на его груди.
Фартовый гладил плечи, руки, голову женщины. Вздыхал. Впервые в жизни ему не хотелось уходить.