А Крыса тут же занял его место в камере. И всячески старался вызвать на разговор соседа. Но тот словно не видел фартового, не слышал его.
Лишь один раз, когда законник попытался дернуть его за локоть, так покрыл матом, что Крыса пригнулся. Буркнув, что
подселяют в камеру всякое дерьмо, не велел Крысе пользоваться его кружкой и ложкой.
Обидно слушать такое, но хоть какое-то общение, живое слово. Фартовый и тому был рад.
…А между тем улыбающийся Медведь, забросив нехитрые пожитки под койку, отведенную в общежитии, пошел обмыть счастливую удачу в пивбаре, расположенном неподалеку. Получив свои три кружки, расположился за стойкой по-хозяйски.
Настроение у него было самое безмятежное. Все в его жизни налаживалось. И вдруг кто-то потянул его за рукав.
— Где отбывал? — спросил мужик в кепке, надвинутой на брови.
— В Поронайске, — бросил через плечо.
— Берендея знал?
— В одном бараке прозябали.
— А теперь где кентуешься? — любопытствовал мужик.
— Да вот только устроился в общаге. Место дали. Завтра «на пахоту» пойду.
— Хиляй к нам. Дышать с понтом будешь, — предложил незнакомец.
— А чем промышляешь? — поинтересовался Медведь.
— Выметаемся отсюда. Там и потрехаем. На хазе.
Медведь допил пиво. Вышел следом за мужиком на улицу.
Тот спросил о Берендее:
— Как там наш кент парился в зоне?
Медведь остановился. Глянул в упор на попутчика. Спросил в лоб:
— Ты тоже этот? Блатной?
— Не блатной я. Стар для такого. А вот фартовый — так это точно.
— И меня к себе зовешь? — удивился Медведь.
— А что, ты из Ванек?
— Иди в жопу! Понял? Пока я твою керосинку на забор не натянул! Шмаляй, покуда ночи нет! В лоб тебя некому и мне некогда! Чтоб я с таким говном связался! А ну, чеши отсель, гнида недобитая! — взревел Медведь и разъяренно бросился с кулаками на Дядю.
— Чего химичишь? Не фалуешься — хрен с тобой. За своего, фартового, принял, а ты — фрайер.
— Я вашего Берендея за фарт колошматил. И тебя размажу! — орал Медведь.
Редкие прохожие с любопытством глазели на двух мужиков, что-то не поделивших.
— Ничего, мы с тобой еще встретимся, фрайер, — пообещал Дядя.
— Я тебе, твою мать! — сцепив кулаки, бросился вдогонку Медведь.
Дядя, перемахнув забор, оказался на пустоши и встретил Медведя угрюмой угрозой:
— Ну, гад, падла свинячья! Чего базлал? На перо просишься?
— Ты меня не стращай, блатное мурло. Одного вашего, Крысу, я под нарами держал за это. В парашу его окунал за то, что ботало он.
— Крысу в парашу? — Дядя уже не управлял собой. Кулак сорвался сам. Ударом в челюсть перекинул через забор Медведя. Когда тот очнулся, рядом не было никого. Лишь голова трещала как пивной котел.