Поразмыслив, Герман выпростал ремень из брюк Вахаева и стянул ему руки за спиной этим ремнем. Вздернул на ноги.
До этой минуты Герман старался не замечать стальной пружины, стиснувшей сердце, как только в деле прозвучала фамилия Вахаев. Не давал себе думать об Азамате Асылмуратове. Даже мысли такой не допускал. Но пружина напоминала о себе, давила на сердце, только теперь ослабла. Он позволил себе перевести дух.
И тут Вахаев заговорил. Герман впервые услышал его гортанный голос:
– Я умираю. Дай умереть воином. Пристрели.
Он говорил по-русски вполне грамотно, что и неудивительно: семидесятого года рождения, в советской школе учился. Но ответить Герман не успел.
– Ах ты сволочь! – подал голос Жека Синицын.
Он уже обыскал гараж и мотнул головой Герману, что, мол, все чисто, а теперь подскочил к Вахаеву и даже замахнулся на него, но Герман остановил друга:
– Не надо, Жека. Не надо бить лежачего.
– Хорош лежачий…
– Он связан. Сдачи дать не может. Стрелять в тебя я не буду, – обратился Герман прямо к Вахаеву. – Ты не воин, ты шакал. За свое по суду ответишь. Сколько тебе твой Аллах намерил, в тюрьме просидишь. Думаю, немного, но и то хлеб. Я буду молиться за твое здоровье.
– Ты ж его убить клялся, – не сдавался Синицын.
– Так то в бою, а тут… Связанного? Нет, – поморщился Герман, – я с безоружными не воюю. А тюрьма похуже смерти будет. Для него – особенно. Кстати, он нам нужен живым: он нам еще и заказчика сдаст.
– Чечены заказчиков не сдают, – возразил Синицын.
– А этот сдаст. Тем более что заказчик нам известен: Голощапова Изольда Аркадьевна. – Герман повернулся к Вахаеву. – Сдашь нам заказчика, Ширвани? – Вахаев промолчал, но Германа уже занимала другая мысль. – Ты мне лучше вот что скажи, – снова повернулся он к Синицыну, – возьмешь это дело на себя? И его, и тех двоих? Ну, доставить, оформить…
– Сделаем, – пообещал Жека. – Нам за них еще и дырочки сверлить, – добавил он, намекая на награду.
– Только меня не упоминай, – попросил Герман. – И пацана, и Катю… Неохота в милиции показания давать. Скажи, анонимный сигнал поступил.
– Вот то-то, все вы милицию не любите, – засмеялся Синицын. – Ладно, что-нибудь придумаем. Но только сегодня. Тебя-то я могу отмазать, а им никуда не деться. Ты лучше прикинь, как мы отсюда выбираться будем.
И он кивком указал на люк, над которым еще курился дымок, смешанный со строительной пылью.
– А дверь тебя не устроит?
– Амбарный замок с той стороны. Я еще на подходе заметил.
– Я тоже заметил, – отозвался Герман. – Ничего, Журавель нас вытащит. Леха, – заговорил он в рацию, – как вы там?