Да! Велел завязать колокольчики, забыл только добавить, что сделал это не далее версты от шатровской мельницы!
Пока Ольга Александровна потчевала вновь прибывшего гостя и управляла чайным застольем, Шатров успел улучить мгновение - подать тайный знак Кедрову. Тот незаметно вышел из-за стола. В гостиной хозяин успел шепнуть ему:
- Это неспроста - с подвязанными колокольцами! Надо быть начеку. Если опасность близка, я велю немедленно для тебя заложить пару и чтобы стояла наготове, на заднем дворе. Чуть что - садом, под берегом, мимо бани - там тебя никто не увидит, - задние ворота настежь, садись и - в город! А там уж знаешь - у кого. В городском нашем дому, я думаю, не безопасно: придут с обыском. Шатров Шатровым, а что я с девятьсот пятого поднадзорным у них считался - это они помнят! "Без колокольчиков, утомили" - ишь ты, старый лис! Конечно, пронюхал о чем-то! Ну, ничего: Лысана нашего я не очень опасаюсь: он у меня на золотом кукане ходит!
Хозяин скоро вернулся к гостям.
После чая, совмещенного для него с роскошным именинным обедом, опоздавший гость изъявил хозяину непременное и неотложное желание "подышать на лоне природы, а вернее отдышаться", - так сострил он, похлопав себя по животу.
И хозяин понял: они вышли только вдвоем.
Шатров захватил с собою ящик с сигарами. Они уселись в азиатски раскрашенной многоугольной беседке, над самым Тоболом. Сквозь лениво покоящуюся листву тополей сверкала река. Доносился большой отрадный шум вешняков.
Становой закурил.
- О! Гавана? Давненько не баловался такой роскошью! И откуда ты их берешь, Арсений Тихонович? И в Кургане ни за какие деньги не достанешь.
Шатров, улыбаясь, возразил:
- Все дело в том - з а к а к и е. И ты забываешь, что есть у нас на Тихом океане богоспасаемый русский порт - Владивосток, единственное пока что окно в заокеанские страны. Там, брат, все блага мира!
- А-а!
Любуясь знойным сверканием реки, отдуваясь в прохладе, становой неторопливо наслаждался сигарой. Шатров решил первым не начинать: давний опыт обращения с подобными людьми научил его выжиданию.
И Пучеглазов не выдержал; искоса, хватко метнув злой взгляд на хозяина, становой начал, приглушая свой голос для пущей доверительности:
- Вот что, Арсений Тихонович, дорогой мой. Ты меня знаешь не первый год, и я тебя знаю. Не будем играть в прятки... Но чтобы никому ни звука! Я ради тебя нарушаю долг службы, присягу моему государю... Твоей чести вверяюсь... Но... хочу тебя спасти.
Шатров трудно усмехнулся:
- Что-то уж очень страшно, Иван Иванович! Чем я так нагрешил? Говори все. Даю слово. Буду нем, как могила.