– Доброе утро, сэр Чарлз. Доброе утро, – скупой наклон головы в сторону мистера Саттертуэйта и сэра Бартоломью. – Вот меню к обеду. Пожелаете изменить что-нибудь?
Сэр Чарлз взял меню и скороговоркой прочел:
– Так, посмотрим. Дыня-канталупа[1], русский борщ, свежая скумбрия, шотландская куропатка, суфле «Сюрприз», канапе «Диана»… Прекрасно, мисс Милрей. Гости прибудут поездом в четыре тридцать.
– Я уже отдала распоряжение Холгейту. Кстати, сэр Чарлз, прошу прощения, но, пожалуй, лучше бы мне сегодня обедать вместе со всеми.
Сэр Чарлз был явно удивлен, однако ответил вполне любезно:
– Разумеется, мисс Милрей, весьма рад.., но.., гм…
– В противном случае, сэр Чарлз, за столом окажется тринадцать человек, а вы же знаете, сколь свойственны людям суеверия, – спокойно объяснила мисс Милрей.
Сказано это было так, что никто не усомнился – сама-то мисс Милрей готова бесстрашно всю свою жизнь, изо дня в день садиться за стол тринадцатой.
– Все уже приготовлено. Я велела Холгейту съездить на автомобиле за леди Мэри и Беббингтонами. Вы не возражаете? – продолжала мисс Милрей.
– Отнюдь. Я как раз собирался просить вас об этом.
Мисс Милрей удалилась. На ее некрасивом лице застыла снисходительная улыбка.
– Совершенно изумительная женщина, – восхищенно сказал сэр Чарлз. – Правда, со мной обходится как с младенцем, только что с ложечки не кормит.
– Воплощенная деловитость и исполнительность, – заметил Стрендж.
– Служит у меня уже шесть лет, – продолжал сэр Чарлз. – В Лондоне была секретарем, а теперь экономка, притом отменная. Хозяйство у нее налажено безукоризненно, как часовой механизм. И вот, вообразите, желает уйти от меня.
– Почему?
– Говорит, – сэр Чарлз рассеянно потер нос и сказал, скептически морщась, – говорит, что у нее больная и беспомощная мать. Лично я в это ни капельки не верю. У таких женщин, как мисс Милрей, вообще не может быть матери. Они появляются на свет с помощью динамо-машины. Нет, тут что-то другое.
Сэр Бартоломью хмыкнул.
– Вероятно, пошли какие-нибудь пересуды, – предположил он.
– Пересуды? – Глаза сэра Чарлза округлились. – О чем вы?
– Мой дорогой, неужели вы не знаете, как возникают сплетни?
– Вы хотите сказать, о ней и.., обо мне? Это с ее-то внешностью? И в ее возрасте?
– Ей, вероятно, нет и пятидесяти.
– А я уверен, что есть. – Сэр Чарлз задумался. – Нет, кроме шуток, Толли, вы обратили внимание на ее лицо? Глаза, нос, рот – все на месте, но разве это лицо? Лицо женщины? Самый неразборчивый ловелас не прельстился бы ею!
– О, вы недооцениваете этих старых дев. Бог знает, что у них на уме!