Полира покачала головой:
— Уже почти сутки, как отошли воды. Чтобы ребенок родился живым, нужно, чтобы он родился сейчас.
И все же боль приливала и откатывалась вновь.
Темнота. Лишь мучительные крики Тии, цепляющейся за меня словно в попытке пересилить боль, перебраться через волны тьмы, набегающие одна за другой.
Время остановилось. Там, в море, могли тонуть суда и гибнуть народы. Привязанный к кормилу Ксандр, в ознобе от холода и усталости, по-прежнему будет направлять корабль сквозь волны.
Мы с Тией и Полирой боролись за младенца так, словно в нем одном сосредоточилась судьба целого народа. Пойди корабль ко дну — мы вряд ли заметили бы: кроме одной-единственной жизни, ничто другое не имело значения.
При первом отсвете серой зари Полира оглядела Тию.
— Смотри, — сказала она, когда Тия вновь сжалась от приступа боли. Внизу, между двумя растянутыми полосками кожи, виднелось что-то безволосое и бледное.
— Это темя ребенка, — объяснила Полира, опускаясь на колени и беря за руку Тию. — В следующий раз надо тужиться, Тия. Поняла? Уже близко.
И Тия тужилась, снова заходясь в крике. Темя, кажется, и не двинулось вовсе — я вообще не понимала, как там может что-то пройти.
Еще раз. И еще.
— Дай нож, — велела Полира.
Острый бронзовый клинок, взятый у Ксандра, я еще раньше вымыла морской водой. Полира обмотала его тканью, оставив только кончик лезвия длиной в палец.
На Тию снова накатила боль.
— Давай тужься, давай еще, — приговаривала я, держа ее за руку. — Еще раз…
Сверкнуло лезвие, кончиком рассекая угол растянутой плоти. Брызнула кровь, головка двинулась. Маленькое окровавленное лицо, потемневшее от усилий, непривычно удлиненный череп…
— Вот и молодец! — сказала Полира, откладывая нож. — Умница, Тия! В следующую схватку потужишься еще, чтобы вышли плечи.
Тия сопела, прикусив нижнюю губу.
Я видела, как по ее животу побежала волна — снова начали сокращаться мышцы.
— Давай, детка.
Вдохнув, она привстала на локтях, и дитя легко скользнуло прямо в руки Полире — плечи, туловище, длинные ножки… Полира подняла его, дуя ему в рот и нос, чтобы разбудить дыхание. И тогда раздался высокий жалобный звук, словно крик морской чайки.
Снова мелькнул бронзовый нож: Полира перерезала пуповину.
— Еще раз потужься — чтобы вышел послед.
Тия пыталась подняться на локтях.
— Дай мне!
Полира передала мне ребенка и нагнулась за последом.
Легкое, невероятно крохотное дитя, тонкие ручки и ножки с просвечивающей кожей, безволосая головка, личико без бровей и ресниц… Но уже бьем ножками и кричим, кричим…
— Тия, — сказала я, передавая ей девочку, — твоя дочь просто красавица.