Ее глаза переполнились слезами, и она поднесла ребенка к себе, крошечные окровавленные кулачки прижались к ее груди.
— Иди ко мне, моя маленькая, — сказала она, — такая кроха…
Послед она, наверное, даже не заметила. Когда Полира омывала порез соленой водой, Тия чуть поморщилась, но не подняла глаз, продолжая нашептывать нежности. Я села на пол, откинувшись на мешки с чечевицей, и дала волю слезам.
Полира устроила Тию поудобнее, положила ткань для впитывания крови и закутала обеих шерстяным плащом.
— Держи ее у груди, — сказала она Тии. — Малышка слишком слаба, холод ее погубит. А согреться она может только от тебя, другого тепла здесь нет.
Девочка теперь утихла, прижавшись к матери, глаза ее закрылись — наверное, она уснула. Тия завернулась в плащ поплотнее и тоже прикрыла глаза.
Полира выбралась наружу, чтобы отмыть нож. Я вышла следом.
— Она выживет? — спросила я.
Полира взглянула удивленно:
— Тебе ли спрашивать? Ты ведь служишь Смерти — что Она говорит?
— Ничего. — Это было правдой: кружение Ее крыльев прекратилось. Перелом, какой бы то ни был, миновал.
— Она выживет, если сможет есть, — ответила Полира. — И ей нужно тепло. Новорожденные иногда умирают от того, что не могут взять грудь. Или от холода. Иногда еще у них плохо с дыханием, но наша вроде бы кричит как надо, да и вообще здоровенькая.
— Это хорошо, — ответила я, собирая остатки былого достоинства. — Она станет пифией после меня.
— Дитя, отнятое у смерти, — сказала Полира. — Рожденное вопреки ей…
— Когда рождаешься — преодолеваешь смерть, — проговорила я. — Таково таинство. Раньше я этого не понимала.
Полира погладила меня по плечу, во взгляде проскользнуло что-то почти материнское.
— Пойди обрадуй Коса. Он, должно быть, сам не свой от волнения.
Я вышла на палубу. Уже рассвело, шторм начал стихать. Сквозь дождь я увидела на корме Ксандра, привязанного к кормилу. Кос, оскальзываясь, пробирался ко мне по колено в воде. Половина гребцов вычерпывали воду, никто не греб — мы шли под парусом.
— Как Тия? Как там?.. — Бледное лицо, покрасневшие глаза. Мой окровавленный хитон, должно быть, его изрядно напугал.
— Все хорошо, — сказала я, обнимая его. — Тия молодая и крепкая, она уже поправляется. Им с ребенком сейчас нужно поспать. Девочка, Кос.
Он подхватил меня в могучем медвежьем объятии.
— Хвала твоей Владычице и Кифере Афродите и всем богам! Девочка! И Тия здорова! Эла! Эла, Кифера!
Он поставил меня обратно на палубу.
— А как корабль? — спросила я. — Вроде бы худшее позади, качает меньше…
— Повреждений не много. Вода плещет только через борт, подводных пробоин нет. Мы держимся впереди шторма, и сейчас становится легче, волны идут слабее. Но все равно в такую погоду приходится несладко. И еще у нас погиб мальчишка.