По мере того как мы бежали мимо бесчисленных зданий и павильонов, свистки и голоса становились все слабее. Наконец, с трудом переводя дыхание, мы остановились в тени какого-то здания и прислушались.
Теперь вокруг было тихо, лишь издали доносился вой сирены.
— Мы должны смыться отсюда, пока не появились полисмены, — сказала Рима.
— Ты убила его!
— Да заткнись ты! Мы можем перелезть через стену в конце этой аллеи.
Я пошел за ней, пока мы не уперлись в трехметровую стену. Мы посмотрели наверх.
— Ну-ка, подсади!
Я подхватил ее под ноги и приподнял. Она перевесилась через стену и вгляделась в темноту.
— Все в порядке. Сам сможешь перелезть?
Я с разбега подпрыгнул и повис на стене. Ухватившись поудобнее, я подтянулся наверх, затем мы вместе перевалились через стену и соскочили на проходившую рядом грунтовую дорогу.
Мы быстро вышли на шоссе, вдоль которого вытянулась цепочка машин, принадлежавших посетителям соседнего ночного клуба.
— Минут через пять должен быть автобус, — сказала Рима.
Я услышал приближавшийся звук полицейской сирены. Рима рванула меня за руку к стоявшему рядом форду.
— Влезай, быстро!
Мы нырнули в машину. Едва она успела захлопнуть дверцу, как мимо нас вихрем пронеслись две полицейские машины в направлении к главному входу в киностудию.
— Мы переждем здесь, — сказала Рима. — Их будет еще больше. Нельзя, чтобы они увидели нас на улице.
В этом был здравый смысл, хотя меня одолевало желание поскорей унести ноги.
— Лэрри, — сказала Рима с отвращением в голосе. — Я так и знала, что он все перепутает. Должно быть, они отвозят деньги в банк или кладут в сейф, когда заканчивают работу.
— Ты хоть соображаешь, что убила человека? Нас могут отправить в газовую камеру. Сука ты бешеная! Надо же было с тобой связаться!
— Это была самооборона, — возразила она с жаром. — Я вынуждена была это сделать.
— Какая там самооборона! Это было преднамеренное убийство. Ты выстрелила в него дважды.
— Я не такая дура, чтобы ждать, пока он выстрелит первым. Он держал в руке пистолет. Это была самооборона.
— Это было убийство!
— Заткнись!
— Ты мне осточертела! Я не желаю тебя больше видеть, пока жив.
— Ты жалкий трус! Тебе нужны были деньги не меньше, чем мне. Ты хотел на мне заработать. А теперь, когда дело не выгорело…
— По-твоему, убить человека — значит, дело не выгорело?
— Угомонись, наконец!
Я сидел неподвижно, положив руки на баранку. Меня обуял панический страх. Надо было окончательно спятить, говорил я себе, чтобы спутаться с ней. Если я сумею выбраться отсюда, я уеду домой и вновь возьмусь за учебу. В жизни своей я больше не сделаю ничего плохого.