Действительно, за дувалом слышались голоса, ругань. Наклонившись с седла к Даниару, Гриневич тихо сказал:
— Слушай, Даниар, прикажи своей банде прекратить…
— Э, есть приказ, — ухмыльнулся Даниар.
— Он, он… — снова закричал Сухорученко и кинулся на Даниара с поднятыми кулаками. Полураздетые бойцы подхватили вопль и бросились за командиром.
— Бей подлюгу! Стреляй!
Защелкали затворы винтовок.
— Спокойно! — Гриневич загородил Даниара конем. — Куда? Назад!
В каждой руке Даниар держал по маузеру, блики света прыгали по его ощеренным зубам. За забором раздался нечленораздельный вой. Затрещали под напором ворота.
— Сухорученко, иди ко мне, надень шинель, простудишься, — приказал Гриневич. — Даниар, спрячь оружие. Пока я здесь, тебя не тронут. Эй, там, дайте бесштанным сапоги и шинели.
Белые смешные фигуры потоптались и потонули в темноте. Крики смолкли.
— Ну, ты какой, — облегченно вздохнул Даниар, — ярость тигра, сила бугая, глотка ослиная!
Тогда, четко выговаривая слова, Гриневич выдавил из себя:
— Даниар… прекрати… открою огонь.
В его словах звучала непреклонная решимость, и Даниар понял.
Он взобрался в седло, подъехал к ограде и крикнул в пространство:
— Эй, Гогоберидзе, отставить! Подожди.
Затем вернулся к Гриневичу и, дурашливо раскланявшись, проговорил:
— Повеление исполнено. Что дальше? Приказ выполнять будешь, а?
— Нет, Красная Армия оружия не отдает.
— Э, друг, ты так говоришь. В третьем батальоне уже винтовки отдали. Сидят аскеры теперь как бараны. Хочешь — режь их, хочешь — танцевать заставим.
— Молчи! — заорал выскочивший на крыльцо уже в шинели Сухорученко. — Вот примусь за тебя, морда твоя пожелтеет, гад!
— Чего ты болтаешь? — зло проговорил Даниар, но щеки и бородка его прыгали.
— А ты, пачкун, это видел? — Сухорученко под самый нос Даниару подсунул клинок. — Я тебя тут же в шашлык, на кусочки — и поджарю…
Не притрагиваясь к оружию, Даниар пятился, но черные бегающие глаза его зорко следили за каждым движением Сухорученко.
— Сухорученко, отставить! — скомандовал Гриневич.
Ясно, Даниар тоже предатель. Друг, приятель, добродушнейший кавказец — явная скотина, басмач. Доблестные даниаровцы — отпетая банда. Кругом Душанбе басмачи, в самом Душанбе басмачи. А что в крепости? Где Морозенко? Как он мог подписать гнусный приказ?..
Двор замер. Только нет-нет раздастся чей-то вздох или звякнет о смерзшуюся глину винтовка. Холодно, сыро, зябко. Но бойцы стоят тихо, сосредоточенно. На крышах кто-то в туманной тьме шевелится. Там залегли бойцы.
Сидя на лошади, Даниар сдвигает на глаза меховую шапку и скребет затылок.