— Что будешь делать?
Говорит он с тревогой. Замысел явно провалился. Не удалось застать Гриневича врасплох.
— Нельзя так, приказ, — надоедливо забормотал Даниар. — Подбери поводья решительности. Выполняй приказ.
— Так вот, друг Даниар, пошли в крепость кого-нибудь. Пускай приедет сюда сам Морозенко. Пока не услышу приказ от него, батальон с места не двинется. Понял?
По невнятному мычанию ясно, что Даниар все понимает. Он спешит выразить сочувствие Гриневичу. Он, Даниар, очень сожалеет, очень хорошо знает: воину с оружием расстаться хуже смерти. Но что поделать? Приказ. Он вздыхает несколько раз, покачивает круглой своей головой. Внезапно улыбка озаряет его лицо.
— Я поеду сам. Привезу Морозенко. Сам тебе скажет, а?
Едва не слетело с губ Гриневича: «Согласен». Но правы те, что от Гриневича надо ждать всегда неожиданного. Он долго смотрит на Даниара. И под его пристальным взглядом добродушная улыбка превращается в гримасу. «Да у него настоящие клыки. Как я их не заметил?!» — вдруг приходит мысль.
Они смотрят друг на друга. Плохой, неверный свет помогает им обоим скрыть подлинные мысли. Они начинают, мысленно конечно, ходить вокруг да около, прощупывают друг друга. Так ходят воины на поле битвы, прежде чем схватиться в единоборстве.
— Ну, я поехал, — снова произносит уже совсем неуверенным тоном Даниар. И сразу же выдает свое страстное желание вырваться из-под холодного, пронизывающего взгляда командира.
— Нет, — говорит Гриневич, — ты не поедешь. Пошли кого-нибудь.
— Конечно, ежели он поедет, черта с два вернется, — не удержался Сухорученко.
— Тогда Морозенко не приедет, — игнорируя слова Сухорученко, сказал Даниар.
— Почему?
Почему? Сам Даниар не может объяснить и спорит путано, неубедительно. Все яснее становится, что Даниар не просто исполнитель приказа, а участник большого, тщательно продуманного замысла, заговора.
Он снова советует сдать оружие.
— Ты думаешь, Усман Ходжаев хочет? Али Риза хочет? Я хочу? Бухара хочет. Военный назират требует. Торопит. Бумага, приказ неделю назад пришел: отобрать оружие… все…
— Врешь… Приказа нет… — орет Сухорученко.
Даниар спохватывается. Кажется, доказывая, он наболтал лишнего. Он замолкает.
Но слово сказано, и оно не ускользнуло от Гриневича.
Итак, Даниар отлично знает уже давно о замысле Усмана Ходжаева разоружить гарнизон.
— А Морозенко жив? — быстро, точно клинком, рубит Гриневич.
— Пусть живет.
Теперь все ясно. Морозенко подписал приказ, смалодушествовал.
— Поедем вместе в крепость. Увидишь Морозенко живого. Он сам тебе скажет.
Смерив взглядом плотную фигуру Даниара, Гриневич командует: