...что?
Что там делает господин нерегиль?..
Тарик сидел перед прямоугольным камнем-алтарем, на голой земле, скрестив ноги и выпрямив спину. С самого захода солнца. Сопровождавший нерегиля Муса замерз, как новорожденный щенок. А когда взглядывал на сумеречника - тот сидел в одном легком кафтане - мерз еще больше и шмыгал текущим под ледяным ветром носом.
- И что, так и сидит?.. - уважительно прошептал Ибрахим, присаживаясь на корточки рядом.
И одобрительно покивал.
Муса с достоинством, молча, наклонил бритую голову.
- Я на подмогу. Мало ли что. Местные бузят... - мрачно прошептал товарищ.
Муса снова кивнул. И нахмурился.
Еще бы им не бузить, местным. Камень, перед которым сидел Тарик, выломали из основания кафедры проповедника. В масджид. Не далее как вчера поутру - сразу по приезде в Таиф. Господин нерегиль распорядился вернуть в святилище богини малый жертвенник. Местные выли, как будто у них не булыжник из масджиды забрали, а всех баб перетрахали. Бабы царапали щеки и взрывали руками пыль, голося и причитая. Мужчины смотрели волком и чесались под куфиями. Но к ножам и палкам не лезли. Даже самым благочестивым ашшаритам хотелось жить. Айяры Мусы похаживали от дома к дому и зыркали по сторонам, готовые тут же прибить любого недовольного.
И вот теперь грубо обтесанный, покоцанный кирками камень лежал на своем прежнем месте. Перед подземным ходом, в котором впервые за много десятилетий зажгли факелы.
Тарик сидел перед булыжником вторую ночь. Все так же неподвижно. Положив раскрытые ладони на колени. И вперившись взглядом в какое-то иное место, скрытое за камнями и пляшущим факельным светом.
- Не за то бузят, - свистящим шепотом вдруг пояснил Ибрахим.
Ударил порыв ветра и растрепал волосы застывшего, как статуя, нерегиля.
Айяр сжался под буркой. И пробормотал:
- О... опять?..
Голос разом осип от страха.
Из ночной пустыни вдруг послышался вой. Заливистый. Перекрывающий порывы ветра. Словно со всех сторон завывали, собираясь стаей в кольцо, обжимая дрожащих людишек...
- Как волки в горах... - пробормотал Муса, борясь с ознобом.
- Шакалы? - слегка приподнялся Ибрахим.
- Не знаю! Так что в городе? - айяр почему-то надеялся, что ошибся, и ему расскажут совсем о другом.
Не об этом...
- Ты сам сказал. Опять, - мрачно припечатал товарищ.
У Мусы стукнули зубы. Но он сдержался и спококойно спросил:
- Опять следы?
- Нет, - веско отрезал Ибрахим. - Смеялась.
- Чего?
- Я сам слышал.
- Ты что, баба, что сплетням веришь?