— Действительно, — согласился Рэйли. — Постарайся вести себя прилично, Пэй.
— Я? — возмутилась Пэйтон. — Когда я вела себя неприлично?
— О, дай подумать, — произнес Хадсон, сделав вид, что задумался. — Например, тот случай в Кантоне, когда ты воткнула вилку в руку официанта.
— Он заслужил это, — заявила Пэйтон. — Я видела, как он пытался украсть кошелек Дрейка. И потом, это была не вилка, а палочка для еды.
— А как насчет того, что ты целый год не ела ничего желтого?
— Мне тогда было всего восемь лет.
— А мы тогда были в Вест-Индии, где вся еда была желтого цвета.
— Хорошо, можете не беспокоиться. Я не буду смущать вас. Может быть, Дрейк посадил меня между вами, — она не могла сдержаться и кинула обиженный взгляд на хозяина, который любезно беседовал со своей бабушкой, — потому что не доверяет мне; он думает, что я ткну рыбной вилкой его лакея.
— Правильно, — согласился Рэли с ухмылкой. — Не больше, чем он доверяет нам относительно своих кузин, да, Хад?
Хадсон гнусно хихикнул, и мужчины обменялись хитрыми взглядами поверх головы Пэйтон.
Пэйтон закатила глаза. Не стоит обвинять Дрейка, решила она, что он разместил ее между братьями, этими закоренелыми повесами. Тем более что в комнате находилось множество его молодых и симпатичных кузин. Но все же, подумала она, это не главная причина, почему он посадил ее сюда. Скорее всего, Коннор Дрейк посчитал ее маленькой девочкой, за которой нужно присматривать, и, вероятно, полагал, что во время еды она вскочит и станет кидаться столовыми приборами. Если бы здесь был отдельный стол для маленьких детей, Пэйтон не сомневалась, что ее усадили бы туда.
Да и почему ему не считать ее ребенком? Каждый раз, когда он ее видел, она делала что-нибудь ребяческое, как, например, боролась с братьями сегодня вечером. А теперь еще эта оплошность с его бабушкой. Откуда она могла знать, что пожилая леди была его родственницей? Конечно, ей следовало бы догадаться по тем вопросам, которые та ей задавала — не говоря уже о проницательном взгляде старухи, точно таком же, как у Дрейка.
Боже, не удивительно, что он считает ее ребенком! Она всегда поступала по-детски. Пэйтон раздраженно заерзала на стуле. Джорджиана может надеть на нее какие угодно корсеты, но всё равно никто не сочтет Пэйтон леди с телом и сердцем взрослой женщины.
Она разочарованно откинулась на своем стуле — по крайней мере, насколько позволяли костяшки корсета, впившиеся в ее ребра — и посмотрела во главу стола, где с бокалом шампанского в руке поднялся Дрейк. Она сидела всего через несколько человек от него, поскольку братья, будучи шаферами, располагались рядом с женихом. Она могла видеть, что резкие морщины на его лице, которые она заметила ранее, все еще не разгладились. Более того, сейчас, когда солнце село, и комната освещалась пламенем свечей, эти морщины стали еще заметнее. Чтобы его ни беспокоило, вечером оно не исчезло. «И не исчезнет до завтра», — подумала Пэйтон. Все мужчины нервничают перед свадьбой. Она вспомнила, как Росса несколько раз вырвало в ночь перед бракосочетанием с Джорджианой.