– Да то, что это не простой возчик был, а Петькин сообщник, – пояснил Гриня. – На его повозке целая гора узлов да мешков была навалена. Видимо, все то, что раньше в ваших сундуках лежало.
– Ну и дурак же Петька! – воскликнул Степаныч и аж руками всплеснул. – Запросто мог с награбленным барахлом скрыться, так нет, захотел на другого свою вину свалить – вот и попался!
– Никто еще никуда не попался, – мрачно проговорил Прохор Нилыч, однако тон его был скорее растерянным, чем яростным. – Почем я знаю, может, вы со Степанычем сговорились и врете теперь – насчет четырех часов?
– Да?! – возопил оскорбленный в лучших чувствах Степаныч. – А Пелагея Прохоровна, значит, тоже с нами сговорилась?!
– Какая такая Пелагея Прохоровна? – изумленно проговорил Прохор Нилыч.
– Да она, чать, одна у нас тут! – с откровенным ехидством ощерился Степаныч. – Я ее сразу узнал, дочку твою, Пелагею Прохоровну, лишь только она вбежала в столовую и говорит: «Ой, Степаныч, как хорошо, что ты часы починил! Я услышала, как они бьют… а что, послышалось мне, будто Гриня тут был?» Ну, я сказал, мол, был только что и к себе пошел, а она понурилась вдруг… А я ей говорю: что такая печальная, душа моя? Или обидел кто? А она говорит – нет, никто не обидел, только с отцом поссорилась. Мол, к ней нынче в Летнем саду аж четверо присватывались, а она отцу твердо сказала, что ни за одного из них не пойдет, тот вовсю рассердился. Я и руки врозь: почему-де-не пойдешь-то?! А потому, говорит она… И тут мимо Гринька пробежал. Пелагея Прохоровна так и ахнула, аж за сердце схватилась, а потом говорит мне упавшим голосом: «Вот поэтому, дескать, и не хочу я за другого!» Ну, я и сам все понял, – заключил Степаныч печально, но тотчас вспомнил, о чем с самого начала шла речь, воодушевился и воскликнул: – Так что и Пелагея Прохоровна может подтвердить, что Гринька в четыре часа тут был, а значит, Петька и в этом врет как сивый мерин, да и во всем другом тоже. Диву я тебе даюсь, – внезапно возвысил голос Степаныч, – диву даюсь, хозяин, кому ты поверил! Петьке-трепачу! Не ты ли сам сколько раз за голову хватался: чую, мол, облапошивает он меня, обкрадывает, а за руку поймать не могу! Скажешь, не ты? Помнишь, вижу, свои речи… Отчего же ты с первого слова поверил обманщику, а честного парня бесчестишь, да еще на позорный правеж послать норовишь? А? Или ты в уме помутился, Прохор Нилыч?
Гриня столбом стоял. Вот уж не ожидал от Степаныча такого красноречия, такой выходки против хозяина и в свою защиту! Ну прямо частный ходатай по делам! Вот уж не ожидал он откровенного признания Палашеньки! И что теперь будет?!