Сердце Грейс забилось быстрее, когда «роллс-ройс» проехал между внушительных каменных колонн с воротами, на верхушке каждой из которых восседал лев, и захрустел по выметенному гравию длинной подъездной аллеи. Прямо перед ними был колоссальный дом неоклассических элегантных очертаний. Во фронтоне была арка с колоннами, через которую можно было попасть на внутренний двор. Дождь перестал, и водянистое солнце поблескивало на мраморе и сотнях окон.
— Ну, вот и приехали, — сказал Фредди.
— Фредди, это просто великолепно! — воскликнула Грейс.
— Да, довольно славно, правда? — согласился он. — Благодарение Богу, я — единственный сын. Если бы моя мать вместо моей старшей сестры Клариссы произвела на свет сына, то не сомневаюсь, что столкнул бы его с парапета, как только научился бы ползать.
«Роллс-ройс» затормозил, лакей, облаченный в черный бархат с серебряными пуговицами, подбежал, чтобы открыть дверцу автомобиля. Фредди выскочил со своей стороны машины и обошел ее, чтобы подать руку Грейс. Хотя контраст между Эктон-Барнетт и грязными суднами делал всю эту сцену совершенно нереальной, она любезно улыбнулась лакею, оперлась на руку Фредди и позволила провести себя по мраморной парадной лестнице.
— Мы вернулись, мама! — оповестил Фредди, и голос его гулко разнесся по величественному входному залу в греческом стиле, украшенному фресками со сценами античной жизни.
Взгляд Грейс скользнул вверх по изогнутой лестнице, которая вздымалась к галерее с колоннами. Над ней был куполообразный потолок, расписанный нежно-пастельными ангелочками и увенчанный центральным окном с разноцветным витражом.
— Фредди, я не могу отделаться от мысли, что я в церкви, — прошептала она.
— Ну уж, надеюсь, что нет! — отозвался он. — Я не хочу, чтобы вы, когда вы со мной, тратили время на молитвы!
По мраморному полу простучали легкие шаги, и из комнаты справа вышла элегантная седовласая женщина.
— Итак, твое похищение прошло гладко, Фредди? — спросила она. У нее был низкий, напевный, почти мужской голос. — Он так боялся, что вас остановит кто-нибудь из этих деспотичных медсестер… А он так ждал этого дня! — Она протянула Грейс обе руки. — Как поживаете, дорогая моя? Фредди нам так много о вас рассказывал, что нам кажется, будто мы уже с вами знакомы. Проходите же к огню. Начало дня было такое скверное, но, слава Богу, кажется, становится посветлее. Мой сын не дал вам скучать во время дороги?
Грейс поняла, что разговор с матерью Фредди вполне может превратиться в монолог последней.
— Он никогда не дает мне скучать, спасибо, леди Каллендар, — сказала она, пока ее вводили в гигантскую гостиную, где кресла и диваны сгрудились вокруг высокого бело-золотого камина. — Ваш сын умеет не дать скучать. По правде говоря…