Посохин умолк, и у танка воцарилась тишина. Вскоре послышался шум моторов. Через боевые порядки бригады пошли к границе бронетранспортеры с разведчиками. Танкисты и десантники, полагая, что сейчас будет подана команда и для них, бросились к машинам.
— Спокойно, товарищи, спокойно, — поднял руку Русанов.
И снова тишина. Вспыхивали зарницы, освещая на мгновение притихшую пограничную полосу. Что могла означать эта тишина? Может быть, разведчиков без выстрела захватили японцы? Или японцев там не оказалось? Знать об этом сейчас никто не может: пользоваться радиосвязью до утра запрещено.
Обойдя боевые порядки, Викентий Иванович направился в штаб бригады. Тут его и застала долгожданная весть. Из полуоткрытых дверей автобуса донесся стрекот полевого телефона, а затем голос комбрига:
— Есть!
Понял: началось!
Знаменосцы вынесли гвардейское знамя, и оно затрепетало на бронетранспортере как живое в косых лучах света от стоявшего напротив танка. Подошла клубная автомашина. На ее борту прикреплены разрисованные щиты. На одном — схематическая карта Дальнего Востока. Из-за Амура высунут японский кулак, пронзенный красноармейским штыком, на другом — зубастый дракон с длинным самурайским мечом. Он кромсает земли Кореи, Катая, Индонезии, Бирмы, Вьетнама, кидает жадный взор на Урал. «Азия для азиатов!» — вылетает из широко разинутого рта чудовища. Под щитом надпись: «Сокрушим азиатского Гитлера!»
На бронетранспортере — Волобой, Русанов и начальник штаба Сизов. Русанов, щурясь от света фар, зачитал заявление Советского правительства о вступлении в войну с Японией.
— Ура-а-а-а! — понеслось от танка к танку.
— А ведь по-серьезному начинается, Поликарп Агафонович? — послышался голос Юртайкина.
— Пока границу не перейдем — не поверю, — угрюмо пробурчал Посохин.
Слово взял командир бригады. Он посмотрел на бойцов, на щит, который высветили фары соседней машины, заговорил о союзническом долге, о великой освободительной миссии, которая выпала на долю нашей армии. Говорил недолго. Закончил призывом до конца выполнить воинский долг.
— Товарищи гвардейцы! Я твердо верю — вы с честью оправдаете высокую гвардейскую марку!
Шумные аплодисменты покрыли слова комбрига.
Из темноты на освещенное фарами пространство перед клубной автомашиной выскочил Ван Гу-ан, погрозил кулаком зубастому дракону, крикнул:
— Ян гуйцзы![8]
Бойцы не понимали его слов, но они чувствовали душой, почему так негодовал и торжествовал в то же время этот китаец.
Волобой поднял руку и в полный голос подал команду.
Все бросились к машинам. Знаменосцы вложили знамя в чехол, заспешили к стоявшему неподалеку танку.