Али-Асгар, маленький, жилистый человек с кулаками величиной с его же голову, зарезал утром ягненка и подвесил его, чтобы выпустить кровь. Пока мы чистили острыми ножами баклажаны, он освежевал и разделал тушу. Кухарка, худощавая женщина, которая никогда не переставала двигаться, кинула мясо в котел с кипящей водой, добавив туда соль и лук. Мы порезали баклажаны и посолили, чтобы из них вышел кислый черный сок.
Время от времени появлялась Гордийе и наблюдала за приготовлениями. Взглянув на баклажаны, которые только начали отдавать сок, она сказала матери:
— Больше соли!
Я почувствовала, что матушка хотела возразить, но слова так и остались у нее на языке. Она насыпала еще немного соли.
— Больше! — сказала Гордийе.
Моя матушка сыпала соль, пока почти не погребла под ней баклажаны, и только тогда Гордийе остановила ее.
Как только горький сок вытек, мы промыли баклажаны в холодной воде, и матушка обжарила их в кипящем масле. Когда все куски были готовы, я промокнула их тканью, чтобы она впитала лишний жир. Баклажаны нужно было выложить на мясо перед тем, как подать на стол, чтобы они успели впитать мясной сок.
Приготовления длились уже несколько часов, и Гордийе велела нам приготовить большой кувшинторши, острой приправы для риса. Кухарке требовалась целая корзина баклажанов, моркови, сельдерея, турнепса, петрушки, мяты и чеснока, которые мы должны были промыть, очистить и нарезать. Потом она отмерила уксус и все перемешала. Когда мы закончили, мои руки болели от усталости и порезов.
Дочери Гордийе, Мербану и Джанара, зашли на кухню посмотреть, что мы готовим. У старшей, двадцатидвухлетней Мербану, были две свои дочери, выглядевшие как маленькие куклы: в желтом и оранжевом халатиках, с золотыми сережками в ушах и золотыми браслетами на руках. У Джанары, годом младше, был сын, трехлетний мальчик по имени Мухаммед, очень маленький для своего возраста и с сопливым носом. Обе жили с семьями мужей, но приходили в гости к родителям по меньшей мере раз в неделю. Меня представили им как дочь сводного брата отца, «дальнюю родственницу», как сказала Гордийе.
— Сколько жеиху нас? — хохоча, спросила свою матушку Мербану, и я заметила у нее несколько гнилых зубов. — Сотни?
— Всех и не сосчитаешь, — ответила Гордийе.
Меня поразила такая несдержанность.
— Наша семья очень велика, девочки не всех знают, — объяснила матери Гордийе.
Как раз тут в кухню заглянула Шамси и сообщила Гордийе:
— Прибыл ваш достопочтенный муж.
— Пойдемте, девочки, ваш отец всегда очень голоден после пятничной молитвы, — сказала Гордийе, выводя дочерей.