Анна уснула вместе со всеми.
Ей снилось, что невидимое, но уловимое в звуке и запахе море входило через развороченные стены гладильной, посреди которой стояла Лиля в чёрном бархатном платье, скрестив на груди руки, и говорила, говорила, а Анна не решалась ей возразить, потому что помнила о её смерти. Раз за разом Лиля повторяла, что не разобралась в ситуации, иначе никогда не допустила бы, и раз за разом просила её простить. Слово в слово, как механизм. Но тут удивилась – почему Лиля говорит мужским голосом. Оказалось, она приняла за Лилю Шарвана. И в тот же момент голос изменился. Стал женским и смутно знакомым, и та же просьба простить, и то же «я не разобралась». Догадалась – её собственным голосом.
Из-за двери спальни выглянул улыбающийся призрак лилипута. Анна улыбнулась – ему и, оказывается, добрым воспоминаниям. Теперь он будет ходить за ней повсюду, по квадратикам пола.
… Анна водит утюгом, а голос Каролины, этой весёлой гладильщицы, всё удаляется и удаляется, потому что Анна почти не спала этой ночью и сейчас засыпает стоя. Каролина всегда рассказывает о своих приключениях, она страшненькая – щупленькая сутулая блондиночка с острым носиком, но мужчинам нравится, и её радует присутствие Анны – Надежда Фёдоровна слушала невнимательно, комментировала непонимающе, а старушки-хохотушки на другой стороне не слышали.
Этой ночью в темноте Анне невыносимо хотелось умереть. Она не могла спать – слишком остро хотелось умереть. При этом она продолжала бояться смерти и боли. Ей хотелось слиться с матрасом. Или со стенкой ячейки. Чтобы на подъёме 402 оказался пустым. При тошноте нужно вырвать, избавиться от дурной пищи, а ей в этой нудности необходимо было избавиться от существования. Словно её запихивали жизнью, как ребёнка – невкусной едой, и жизнь вытекала изо рта, не проглатывалась. Анна вертелась и извивалась, но беззвучно – чтобы никого не разбудить. Сломала ноготь, что-то выцарапывая из матраса.
Сейчас ночные чувства непонятны самой, называются длинным словом «адаптация». Сначала не могла вспомнить слово, теперь помнит. Стоит рядом с Каролиной и Надеждой Фёдоровной. Как и они, ждёт звонка к обеду. Чёрт, смена только началась. Хочется спать. И жить, разумеется, тоже. Бывает, когда не выспишься – зациклилась на одном слове. «Адаптация»: а, да! Пта. Ци. Я?.. Адапт – ация… Адепт. Акция… Ад. А! Птац. И я… Рай-аптация… Акации-плантация. И всё-таки адаптация.
– …не бываешь. А зря, зря! Затворницей. Ну, пойдём сегодня со мной, а? Уже пора развеиваться, уже неделя! – продолжает Каролина.