Свеча стала оплывать и затрещала, старик с неудовольствием что-то сказал и достал, опасливо оглянувшись на меня, из каких-то тряпок, непонятный предмет, чем-то похожий на лампу Аладина. Он поставил его в центр стола и сказал какое-то слово, что-то вроде «абракадабра» и предмет засветился не очень ярким, но ровным неоновым светом. У меня от удивления чуть не отпала челюсть — а старик засмеялся и сказал:
— Амбак! — показывая на светильник — масунта амбак! Потом посмотрел на меня и ткнул себя в грудь: Катун! — ткнул в мою сторону — У?
— Виктор!
— Витор? Витор! Витор. Катун — Витор! Амбак!
Следующий час мы посвятили обучению меня языку, и за это время мой словарный запас пополнился несколькими десятками слов — мой проспиртованный и контуженный мозг ещё не до конца умер, а при спецподготовке меня научили запоминать на слух много различной информации, не доверяя бумаге. Да и я, вообще-то, всегда отличался хорошей памятью и способностью быстро изучать языки. До полного понимания ещё было очень, очень далеко, но я, хотя бы, теперь мог высказать простые желания — есть, пить, сходить в сортир.
Старик заметил, что у меня бурчит живот, достал из-под стола котомку и стал выкладывать на стол еду — куски не очень аппетитного на вид мяса, непонятно какого происхождения. Я не стал задумываться — что ем и впился зубами в тёмные жилистые куски. Мне приходилось, во время блуждания по «зелёнке», есть и менее удобоваримые вещи. Пошарившись, старик достал снизу стеклянную бутыль, литра на полтора, грубо сделанную, явно не фабричного производства и поставил на стол, потом разлил содержимое в две глиняные кружки, залапанные руками. Я поднёс кружку к носу и понюхал — пахло чем-то вроде пива, только запах был кислым и незнакомым. Попробовал — точно пиво. Какое-то жидкое — похоже разбавленное.
У меня кружилась голова и я чуть не упал со стула, ослабев от еды и питья. Я никак не мог вспомнить — как я оказался в этом городе, и почему здесь нет электричества, автомобилей и асфальта. Старик поддержал меня под руку, предлагая пройти к топчану возле стены, я с трудом поднялся и скоро лежал на боку, глядя на сияющую лампу и суетящегося старика, потом глаза мои закрылись и я уснул.
Открыв глаза — долго не мог понять — где я, наконец — вспомнил. Какой-то подвал, старик, странный город. Попытался встать, со второй попытки это получилось, присев на топчане я попытался осмотреть тёмный подвал. Старика не было, и я встал и пошёл ко входу, захватив свою палку, заранее припасённую возле меня Катуном — больше некому было сунуть её мне под бок. Свет наверху ударил по моим глазам, уже привыкшим к темноте подвала, я прикрылся рукой и несколько минут не мог ничего увидеть, потом притерпелся и стал смотреть на мир.