— Он убивает их! Он убивает своих же последователей!
И страшное эхо гуляет под сводами замка, заставляя тех, кто постарше втягивать головы в плечи, а тех, кто помладше прижиматься к своим товарищам.
Последняя картинка. Эни, обняв руками колени, сидит на полу гриффиндорской гостиной и смотрит на погасший камин. Обугленные дрова напоминают зловещий оскал, а серые кирпичи, лишившиеся огня и тепла подобны самой девушке, отчаянно борющейся с холодом, поглощающим её душу. Лили стоит над ней и смотрит перед собой, её лицо пылает, пальцы лихорадочно крутят палочку, пробегая по ней туда и обратно, словно пытаясь определить, где та магия, которая поможет всё изменить. Лили хмуриться, тяжело дышит и молчит, но её молчание красноречивее любого, даже самого громкого крика.
— Я так решила. Я ухожу и стану одной из них, — спокойно говорит Эни. — И моего решения уже никому не изменить.
— И ради этого ты готова предать друзей? — палочка в руках Лили производит несколько умопомрачительных кульбитов.
— Прости, но так и будет, — Эни совсем не двигается, кажется, слова идут откуда-то из самой глубины её худенького тела.
Лили вдруг бросается перед подругой на колени и трясёт, трясёт за плечи, уже почти срываясь на рыдания.
— Но ты же обещала! Ты клялась мне!
— Я клялась, что больше никогда не стану желать его любви, но я не допущу, чтобы он погиб.
— Даже ценой собственной жизни?
— Да.
— Но это безумие!
— Пусть так.
— А как же я? — Лили уже не сдерживает слёз.
Эни поднялась. Она снова была похожа на витраж, но только на этот раз сходство было из-за застывшего на её лице выражения безразличия к окружающему.
— Я больше не нужна тебе, теперь у тебя есть Джеймс, и на этом наши пути расходятся.
— Это не так! — Лили схватила подругу за рукав и потянула на себя.
— Это так, Лили, и ты это знаешь не хуже меня.
Эни вырвалась. Дверь за ней закрылась, и сразу же за этим закрылся дневник в моих руках. Я прижал его к себе и прошептал,
— Всё из-за меня, Эни. В твоей жизни всё из-за меня.
В окно заглянули первые лучи солнца, проявляя бережно хранимые тьмой, пыльные разводы на стекле. Сегодня мне предстояло совершить самый главный поступок своей жизни — вернуть мою жену домой.
«Дырявый котёл». Я вошёл и остановился на пороге гостиницы, соображая, как проникнуть в номер Эни не привлекая ненужного внимания. И тут, в самом дальнем уголке бара я увидел её. Она сидела за столиком, чуть ссутулившись, и пила утренний чай, что-то быстро чертя карандашом по разложенной перед ней бумаге. Сердце обожгла горячая волна — только эта женщина могла заставить меня испытывать такой калейдоскоп эмоций: нежность, тоску, любовь, желание, восхищение, только ей дано держать меня подле себя, даже не прикасаясь. Хотя её прикосновение — это всё что сейчас было нужно, а ещё те слова, которые она говорила мне. Она говорила их каждый день, каждую минуту, и я почти перестал замечать, теперь же я мучительно нуждался в них, я мучительно нуждался в ней, в женщине, которая заставила меня жить.