— Унижать себя — грех, — назидательно заявил хозяин ресторана. — Каждый человек хорош на своем месте. — Он взял из буфета бутылку вина, три фужера, наполнил их. — За ваш визит, госпожа Бессмертная.
— Не пью-с, — с торопливой виноватостью объяснил Изюмов, беря фужер. — Когда пою-с, не пью-с.
— А когда пью-с, не пою-с, — сострил Арнольд Михайлович и засмеялся собственной шутке. Чокнулся со всеми, опорожнил сосуд до половины. — Так что, госпожа Бессмертная, будем работать?
Она едва пригубила вино, пожала плечами.
— Не готова к этому.
— Вас смущает финансовый вопрос?
— Не только. Я ведь прима театра.
— Извините меня великодушно, — приложил руки к груди Арнольд Михайлович. — Бывшая прима!.. Мы ведь тоже кое-что знаем и кто-что слышим.
Артистка проглотила это уточнение, не сразу спросила:
— Сколько будете платить?
— Мне, к примеру… — начал было Изюмов, но хозяин резко оборвал его:
— Вас не трогают, не дергайте ножками, — и тут же предложил сумму: — Двадцать рублей в вечер плюс чаевые. Вас устраивает?
Девушка бросила взгляд на Изюмова, но его тут же перехватил Арнольд Михайлович.
— Господин Изюмов получает меньше. — Помолчал и добавил: — Хорошо, двадцать пять.
— Тридцать.
— Вы хотите сделать меня нищим?
— Я хочу сделать вас богаче, — улыбнулась Табба. — Поэтому за эти деньги принимаю ваше предложение.
— Нет, вы все-таки разоряете меня. — Арнольд Михайлович походил в задумчивости по кабинету, решительно махнул рукой. — Ах, где наше не пропадало!.. Двадцать восемь!
— Арнольд Михайлович, — с укоризной произнесла артистка и поднялась.
Хозяин тут же перехватил ее.
— Хорошо, хорошо, тридцать! — И поднял толстый красный пальчик. — Только чаевые пополам.
— Нет, Арнольд Михайлович… — Табба решительно двинулась к двери. — Я не привыкла торговаться за копейки.
Он опять перехватил ее.
— Хорошо, хорошо, согласен. Простите меня. Чаевые тоже ваши! Здесь столько бывает жуликов, что приходится дрожать за каждую копейку!
— Я похожа на жулика?
— Арнольд Михайлович имеет в виду меня, — улыбнулся Изюмов.
— Господа артисты!.. Что вы делаете с бедным Арнольдиком! Любое одеяло тащите на себя, даже дырявое! — воскликнул хозяин, воздев руки к потолку. — С вами не столько заработаешь, сколько получишь головной боли!
— Я буду выступать только в маске, — прервала его стенания Табба.
— То есть не желаете показывать личико?
— Не желаю. Мое «личико» еще пригодится.
— Но хотя бы имя!.. Оно должно работать!
— Работать будет мой голос, — решительно ответила Табба и направилась к двери.
— Прошу прощения, — остановил ее Арнольд Михайлович. — Хочу предупредить — в зале всегда полно больных и даже контуженых. А от этой публики можно ожидать чего угодно. Вплоть до страстных объяснений. Имейте это в виду, мадемуазель.