Рокотов некоторое время смотрел на девушку своим тяжелым немигающим взглядом, вдруг, сцепив зубы, спросил:
— Знаете, что такое ненависть?.. Это когда душу, глаза затмевает одна только чернота!.. Ненавидишь все — народ, страну, власть, порядки!.. Ненавидишь до такой степени, что хочется все разрушить, взорвать и на этом месте выстроить новое, светлое, сказочное царство!
Табба не сводила с него влюбленного, восхищенного взгляда.
— Я бесконечно люблю вас! Я пойду за вами куда скажете!..
Поэт откинулся на спинку грубого деревянного стула, с ухмылкой произнес:
— Да, вы пойдете сейчас туда, куда я скажу… Домой!.. И забудете навсегда этот вечер, этот разговор… Забудете меня. — Пренебрежительно махнул рукой, приказал: — Ступайте, мадемуазель! А если что-нибудь случится, поставьте за меня свечку. — Вдруг внимательно, будто прицениваясь к чему-то, посмотрел на артистку черными бездонными глазами. — Ходят слухи, будто вы являетесь дочкой Соньки Золотой Ручки.
Табба вздрогнула.
— Что?.. Вы с ума сошли?
— Наверное, — устало усмехнулся Марк. — Бред воспаленных мозгов. Ступайте с богом.
— Чушь! Ваш идиотский вопрос — полная чушь.
— Конечно чушь. Ступайте.
Прима медленно поднялась и, не пряча мокрое от слез лицо, задыхаясь от плача, ринулась через задымленный зал к выходу.
Перед самой дверью увидела как в тумане физиономию Изюмова, который спросил:
— Могу ли я чем-нибудь помочь, мадемуазель?
— Пошли к чертям! — выкрикнула она и выскочила на улицу.
Было далеко за полночь. Небо по-прежнему было задавлено густыми низкими тучами, изредка за окнами слышался грохот повозок и карет, проносящихся по булыжнику.
Катенька не спала. Сидела на кушетке в своей комнате, читала какой-то бессмысленный журнал о модных нарядах, ждала, когда барыня выйдет из ванной.
Подошла к окну, через штору выглянула на улицу — темно и мрачно. Вернулась назад, прислушалась к звукам, доносящимся из ванной. Шум воды не прекращался, прима не выходила.
Катенька на цыпочках подошла к двери ванной комнаты, прислушалась. Негромко позвала:
— Барыня… Барыня, с вами все в порядке?
Толкнула дверь, заглянула внутрь и от ужаса вдруг закричала во весь голос.
Прима лежала в наполненной кровью ванне, вены ее рук были чудовищно изрезаны.
Утром газеты вышли с крупными заголовками об очередном скандальном происшествии:
ПРИМА ОПЕРЕТТЫ ПЫТАЛАСЬ ПОКОНЧИТЬ С СОБОЙ!
КТО ДОВЕЛ ПРИМУ ДО ПОПЫТКИ САМОУБИЙСТВА?
СПЕКТАКЛИ С УЧАСТИЕМ Г-ЖИ БЕССМЕРТНОЙ ОТМЕНЕНЫ!
ВСКРЫТИЕ ВЕН — КАПРИЗ ПРИМЫ ИЛИ ЧЕЙ-ТО ЗЛОЙ УМЫСЕЛ?
Директор, сидя за столом, держал в руках сразу несколько газет, смотрел на Изюмова раздраженно и неприязненно. Кроме Гаврилы Емельяновича в кабинете находился также следователь Гришин.