«Я снова в Гонконге, — подумала Вера Петровна. — Наверное на ремонт пришли… Постой! Ведь «Зарайск» на слом определен. Может быть я на другом судне? В Гонконге я была на «Приамурье». А сейчас? И потом… Откуда здесь Тигровый парк? Я знаю Парк Виктории, но это далеко, за Морисон Хилл».
Теперь ее уже удивляли несуразности. Она пошла по Королевской улице, миновала ресторан «Савой» с ночным клубом, свернула в проулок направо и мимо зданий конторы Гонконговского миллионера Ли Чонг Хинга и Иммиграционной службы вышла к причалам, заставленным кораблями.
Внезапно корабли стали исчезать. Причалы опустели. Вера Петровна остановилась у самой кромки воды. Перед нею был Океан. Он мерно поднимался и опускался. Будто дышал… «А может быть он и вправду дышит?» — подумала Вера Петровна и увидела, как солнце, до того висевшее едва ли не в зените, покатилось к горизонту.
Солнце двигалось быстро. Вера Петровна и испугаться не успела, как оно достигло горизонта и опустилось в океан, ударил вверх последний столб огня, это был последний луч светила.
Наступила темнота, и тотчас загорелись звезды. Океан угадывался у ног Веры Петровны. Его не было видно. Свет звезд не мог обнаружить поверхности океана, но приходило ощущение близости неимоверно огромного и живого.
Чуть повыше прямо перед собой Вера Петровна увидела яркое созвездие. Оно напоминало ее любимый Орион, но звезд здесь было шесть.
«Как зовут его?» — подумала Вера Петровна о созвездии, и как только подумала, звезды стали гаснуть одна за другой.
Звезды гасли, а Вере Петровне становилось холодно и тоскливо. Она поежилась, почувствовала чье-то дыхание на затылке, оглянулась — кругом была темень, и небоскребы на набережной исчезли.
А на небе оставалась только одна звезда. «Это моя», — сказала Вера Петровна, и звезда стала разгораться. Она ширилась, заполняла пространство, зажигая небо огнем. И Вере Петровне становилось теплее. А когда огонь разгорелся, набрал силу, женщина почувствовала, что и она становится огнем, сливается с ним, приобретает свойственную огню невесомость, нематериальную отстраненность и безразличие к миру, в котором жила до сих пор.
Последнюю буфетчицу «Зарайска» похоронили на склоне сопки, которую анадырские жители называют Верблюжкой. Трио Анатолиев и боцман выдолбили в вечной мерзлоте могилу. Туда и опустили Веру Петровну.
На похоронах был капитан и свободные от вахты. «Зарайск» стоял на рейде, и старпом оставался на судне. Не поехала на берег и Татьяна Ежова. С нею случился нервный припадок, и доктор запретил девушке ехать в Анадырь.