– Что, не нравится банька, звереныш? А ты подольше погрейся – авось, понравится.
Издевательский ржач толстяка окончательны вывел Го из себя, и парень начал биться всем телом о дверь, как будто у него была хоть единственная возможность снести с петель эту махину.
– Прекрати! Хватит! – Фрэй попытался оттащить его. – Все равно он нас не выпустит! Только зря потратишь силы.
Го замер, тяжело дыша – пот уже лил с него градом, оставляя темные пятна на майке. Но понадобилась целая минута, прежде чем взгляд его прояснился. Зрачки приняли обычную форму, оглядели нас, а потом поднялись вверх. Мы все дружно тоже подняли глаза.
Здание было пустым. Никаких перекрытий, никаких балок. Только кое-где на стенах были едва заметные выступы, намекавшие на то, что когда-то пространство все же было разделено. Первый этаж глух – ни одного оконца. Бойницы под потолком вырезаны скорее для света – пролезть через них нечего даже и думать, какими бы худыми мы не были. Единственным путем к спасению оставался квадратный люк в крыше, призывно открывший свою пасть.
Реальный расклад выходил не очень. У Фрэя и Го хорошие шансы выбраться. Мои примерно пятьдесят на пятьдесят. Жаба вылезет отсюда, только если научится летать, либо если Канцлер сжалится над ним и откроет дверь. Причем, первое более вероятно. Может быть, Спарта и не хотел нашей смерти, но толстяку только этого и надо. Не зря он согласился сегодня караулить.
– Они же не могут оставить нас здесь до вечера? Не могут ведь, нет? – испуганный голос Жабы прозвучал в абсолютной тишине.
Все остальные уже провели в голове примерно такие же расчеты, как и я. Багровое от духоты лицо Иосифа говорило о том, что он не только останется в этом жутком железном сарае, но и рискует не пережить сегодняшний день.
Го переключался быстрее всех. Он отвернулся от Жабы, одномоментно списав друга со счетов. Погибнет – так пусть его, главное, вытянуть свою задницу из этой дыры. Байкер подошел к стене и зацепился за первый найденный выступ, подтянулся, так что мышцы заходили под покрытой татуировками кожей рук.
– Горячая, собака. Утро, мать его, – глухая ругань слышалась все выше.
Он прав. Даже втроем мы не сможем вытащить Жабу наверх. Умирать от жары и духоты рядом – глупость. Стараясь не встречаться взглядом с оставленным товарищем, я тоже пошел к стене, чтобы попытаться повторить маршрут следом за Го.
Фрэй не двигался с места. Он смотрел на Иосифа и, казалось, не видел его. Совершенно никаких эмоций. Он о чем-то думал, но я не мог понять о чем, а пытаться более настойчиво не было времени.