, собирали аншлаг. Город не ждал их — он просто принял их, как принимал всех завоевателей, прошедших через него, принял просто потому, что не было сил его отстаивать. Потом, уже в США, майор прочитал немало книг об истории Афганистана, даже не поленился в библиотеку Конгресса зайти — и понял одну вещь, уловил закономерность. В Афганистане сопротивление завоевателям никогда не начиналось сразу, с того момента, как они входили на афганскую землю. Это поняли еще англичане… восстание началось только через два года после того, как они встали контингентами по всем крупным городам страны и усмирили, привели к покорности местных феодалов… и в конце концов из пятнадцатитысячного контингента через Хайберский проход вышел только один человек. Не сразу начали сопротивляться и Советской армии, вошедшей в Афганистан под новый восьмидесятый год, — только в восемьдесят первом началось уже серьезное, организованное сопротивление с фронтами и зонами ответственности. Единственным, кто быстро вошел в Афганистан и столь же быстро из него вышел, был советский офицер Примаков. В конце двадцатых он вошел с отрядом, чтобы прийти на помощь местной, рушащейся власти, потерял в стычках восемьдесят человек, убил как минимум в десять раз больше — и ушел, потому что в Москве поняли, что задание невыполнимо. На опыте этого офицера майор понял, как надо вести себя в Афганистане — быстро входить, быстро делать свое дело и быстро убираться. Сейчас, в начале нового века, у них есть спецназ, есть боевые и транспортные вертолеты, есть боевые самолеты, способные доставлять ракеты к цели со скоростью две тысячи километров в час и всадить их в цель размером с очко сортира. Однако же советский офицер Примаков вышел из Афганистана за две недели — а они барахтались тут, в пыли, в дерьме, в крови вот уже десятый год подряд. А всего война в Афганистане не прекращалась уже тридцать первый год.
Майор не пытался высказать свои соображения по афганской стратегии кому бы то ни было. Знал, что никто его слушать не будет.
«Шевроле» катился мимо HESCO, массивных коробов с землей и песком, которыми были уставлены обе обочины дороги для улавливания осколков при обстреле. Если бы у него были деньги — он бы основал компанию по производству таких вот мешков, которыми в последнее время было обставлено все: чек-пойнты, здания, стоянки техники, обочины важных дорог. Всего-то — мешок из прочного пластика в два или три слоя с обвязкой из стальной проволоки, соединяемой между собой. Этот мешок наполняется экскаватором — и превращается в отличную, дешевую и прочную баррикаду, пригодную для того, чтобы остановить пулеметную пулю, автомобиль смертника, осколки гранаты — словом, все, что может представлять угрозу жизни американского солдата или контрактора. Он бы просто пошел дальше — наладил выпуск таких же мешков, только меньших по размеру, которыми можно было бы закладывать окна и устраивать баррикады в самом здании. Пошло бы на ура.