режима абсолютно нетерпима. Вообще дело не в форме организации
священнослужителей, а в характере связи власти и идеологии. То же конфуцианство
всегда существовало для государства, а не государство для него, оно не было
намертво связано с конкретным правителем в том смысле, что государственная
мораль, воплощенная в конфуцианстве, стоит выше конкретной власти и может
осуждать «недостойного» правителя при его жизни. В тоталитарном обществе
существующая в данный момент власть всегда выше любой морали.
С другой стороны, связь правителя со своей «религией» в тоталитарном обществе
несравненно теснее. В конфуцианском обществе вполне возможны гонения на
конфуцианство со стороны «недостойного» правителя, причем не на конкретных
идеологов (что возможно и при тоталитарном режиме), а на конфуцианство как
таковое (бывали случаи, когда отдельные критикуемые им правители в пику ему
возвышали буддизм). В тоталитарном правитель может сколь угодно далеко отойти на
практике от догм и заветов своей «веры», но совершенно немыслимо, чтобы он мог
порвать с ней идейно, совершенно отбросив её или хотя бы открыто покуситься на
основные положения: это был бы уже другой режим — либо другой тоталитарный, если
идеология заменяется на другую (что на практике не встречалось), либо означает
переход к авторитаризму.
В социальных аспектах несходство традиционных авторитарных режимов с
тоталитарными наиболее существенно, хотя и не так очевидно. Тоталитарный режим
выражается обычно формулой «вождь и народ», и основой является полное равенство
всех, кто стоит ниже вождя (воистину, «в обществе, где все равны, никто не
свободен»). Он в принципе те терпит такого понятия и тем более элемента
социальной структуры, как аристократия, вообще не допускает существование более
или менее независимого и консолидированного высшего сословия, тем более
каких-либо форм его организации. Между тем практически во всех традиционных
обществах аристократия или иное высшее сословие существовали, и вообще это были
сословные общества, и мысль о равенстве всех подданных никогда не была присуща
политической мысли этих стран.
Есть и ещё одна очень показательная принципиальная черта
социально-идеологического плана. Непременным атрибутом тоталитарного режима
является культ «простого человека», пренебрежение к умственному труду вообще и к
его носителям в частности. Считается, что человек физического труда обладает
высшей нравственностью по сравнению с интеллектуалом, лучшей способностью к
управлению государством и даже большим художественным вкусом. «Пролетарское