представляла собой историю «классовой борьбы», а после — историю КПСС.
Результатом представлений о сравнительной важности «истории» и «предыстории»
стало то, что вся история России до XIX в. была втиснута в один небольшой
учебник и занимала в курсе отечественной истории едва ли одну шестую часть, зато
нескольким последним десятилетиям в программе отводилось больше места, чем всем
предшествующим тысячелетиям человеческой истории.
Наконец, в советской школе история воспринималась едва ли не в большей мере по
курсу литературы (который был составлен соответствующим же образом), поскольку
яркие литературные образы несравненно лучше и прочнее входили в сознание
учащихся (как и всякого человека). Увы, до сих пор большей частью представлений
о прошлом мы обязаны не фактам, а мнениям «уважаемых людей». Обучение истории по
литературе имело следствием не только то, что история стала восприниматься как
литература, но и культ «авторитетов», без осмысления того, что данный человек
мог знать в каждом конкретном случае. Прямым следствием этого стало то, что слой
лиц, которые непосредственно формировали общественное мнение как до, так и
особенно после начала 90-х годов (журналисты, публицисты,
историки-популяризаторы и даже историки-ученые) оперировали не столько цифрами и
фактами, сколько высказываниями известных лиц, цитатами из мемуаров, даже не
ставя вопрос о степени их достоверности и представительности (между тем для
человека его личные впечатления всегда важнее, а бросаются в глаза, производят
впечатление и запоминаются прежде всего как раз исключения, а не обычные вещи).
Жонглирование яркими примерами и до сих пор остается основой аргументации при
обращении к широкой аудитории, и искажение реальной картины чаще всего
происходит именно оттого, что исключения и правило меняются местами. Как ни
смешно, но до сих пор для большей части населения главным источником
представлений о Российской империи конца XVIII — начала XX вв. является
сатирическая беллетристика (хотя писать историю СССР, имея в качестве основного
источника журнал «Крокодил», почему-то никому в голову не пришло).
Между тем по объему публиковавшейся фактической информации императорская Россия
несопоставима с советской (в справочниках можно найти информацию о владельце
мясной лавки в заштатном городе или телеграфисте на забайкальской станции, но не
о советском замминистра), но сам факт её существования остается для наших
современников по большей части неизвестным. В свое время крупным успехом
«гласности» почиталась публикация в «Известиях» нескольких строк о вновь