«Леонардо держит боттегу в герцогском дворце!» — подивилась я про себя.
— Мамочка!
Услышав знакомый голос, я распахнула дверцу кареты и тут же оказалась в крепких сыновних объятиях. Вдохнув свежий запах розовой воды, я сразу успокоилась, но окончательное умиротворение ощутила, лишь разглядев сына как следует: его добрые меланхоличные глаза, прихотливый изгиб чувственных губ, высокие скулы и тонкий аристократический нос. Роскошная волнистая шевелюра свободно ниспадала ему на плечи, и я в который раз благоразумно удержалась от укоров по поводу окладистой бороды, с которой он, по-видимому, окончательно сжился. Но мне не нравилось то, что волосы почти полностью скрывали красоту его лица. Зато какой дорогой и модный был у Леонардо наряд! На его высокой широкоплечей фигуре превосходно сидел искусно сшитый из ярко-желтого атласа колет, чулки светлее тоном красиво обтягивали мускулы ног. Вдобавок я впервые приметила на его руках кольца — по одному золотому гладкому кольцу на каждом пальце.
— Ты, дядюшка, все такой же красавец! — заявил Леонардо громко, чтобы слышал подошедший приветствовать нас Зороастр.
Подмастерье, так и не изменивший черному цвету, помог Лоренцо выбраться из кареты и дал возничим указания относительно дорожной клади и лошадей. Мой сын обнялся с Il Magnifico, и я увидела, как в его чертах на миг запечатлелась искренняя печаль сопереживания страданиям давнего друга. Зная, впрочем, что мой возлюбленный не потерпит ни малейшей жалости к себе, он тут же радушно заулыбался Лоренцо и предложил:
— Пойдемте, я покажу вам свои хоромы.
Вместе с Зороастром они ввели нас в помпезные двери парадного входа, и мы оказались в необъятном зале с высокими потолками, из которого вели коридоры в многочисленные флигели.
— Однажды в северное крыло на время подселили герцога Джана с Изабеллой, — рассказывал Леонардо. — Занимательные, признаюсь, были соседи! Очень сердились на Il Moro — и догадываюсь, что поделом — за то, что их выгнали из королевской резиденции и вынудили жить рядом с придворным живописцем.
— Еще бы, так оскорбить законного правителя Милана! — согласился Лоренцо.
— А теперь? — не выдержала я.
— А теперь их услали еще дальше от двора — в Павию.
— Безжалостный у тебя покровитель, Леонардо, — заметил Лоренцо. — Хорошо, что к тебе благоволит Il Moro.
Затем мы осмотрели studioli — ряд комнат-мастерских, предназначенных для самой разнообразной деятельности. В одной перетирали краски и варили глазурь, в другой обтачивали и полировали куски стекла, превращая их в линзы, третья вмещала различные механизмы и устройства — от шкивов с канатами и лебедок до мелких винтиков и болтиков.