—Меня Маризой зовут. Мариза Дусе. А тебя?
—Франсуа. Ты как, здесь часто бываешь?
—Нет, никогда. Обычно по субботам вечером мы с моим парнем ходим в «Казино Бельвю» или «У Пари», там пошикарнее и оркестр хороший. Но Николь — она сейчас с твоим братом — приехала из Квебека. Ей хотелось на людей посмотреть.
—Nowhere как раз для этого. А кто твой парень?
—Что теперь об этом рассказывать: вчера мы с моим женихом расстались.
—А ты любишь танцевать?
—Очень, но не с кем попало.
—А со мной?
—Не знаю еще, там посмотрим.
—Вы как, останетесь с нами в «Эджуотере»?
—Это Николь решать, со мной-то всегда можно договориться.
—А ты красивая...
—А твой брат — кто? Он так забавно изъясняется.
—Он — сценарист.
—Как-как?..
—Пишет сценарии на телевидении.
—Как ты думаешь, он знает Йолана Герара?[15]
—Да он всех их знает. Он даже встречался с Жильбером Веко, когда тот приезжал сюда месяц назад.
—А ты работаешь вместе с ним?
—Нет, у меня закусочная.
—А... (Она задумалась. Я лихорадочно соображал, что бы приятного ей сказать.)
—У тебя попка кругленькая, как два яблочка.
—Но я не торгую ими на вес.
—А я и не собираюсь их покупать, только прикоснуться.
—А ты, оказывается, нахал. Ты женат?
—Нет.
—Но посмотреть на твой палец, кажется, что у тебя было кольцо.
—Раньше. Но я его выкинул в Сен-Лоран[16]: я бы и жену мою сбросил туда же, если бы мог, вместе с ним.
—Давно это было?
—Чуть меньше года назад.
—А я лишь в невестах побывала, если так можно сказать. Морис заходил ко мне вечерами или просто звонил: мол, «иду», а потом отправлялся играть в карты. Короче, мы расстались.
—Знаешь, Мариза, тебя зовут как мою маму.
—Но это ведь редкое имя.
Когда мы вернулись с танцплощадки, Жак уже заказал скотч. Ну и повеселились мы тогда, бог мой! Если мой брат Жак в ударе, то он острит не хуже Альдерика. Он пародирует всех артистов с телевидения, которых знает лично, к тому же он умеет показывать фокусы со спичками и сигаретами: девчонки были в восторге. Особенно Николь, не всем же из nowhere выпадает такое везенье! Сигаретный дым сгущался, как туман. У Жака от него слезились глаза, но он продолжал рассказывать свои байки, а мы смеялись от души. Мариза дала мне себя обнять, я гладил ее, я «этнографировал» всеми десятью пальцами, я «вел записи» ртом и «снимал мерки» своими коленями. Из «Эджуотера» никто не расходился, народу собралось как в Китае! В два часа ночи, когда прозвенел last call[17], чтобы запить скотч, мы приняли по четыре кружки холодного пива «50». Продираясь локтями через толпу, мы наконец добрались к нашему кабриолету, который стоял на паркинге, подобно дремавшему под вязом Мартиру.