Афонька бросился вон, выскочил в сенцы и захлопнул за собой дверь.
Хватаясь за щеколду, Харламов услышал дикий крик во дворе, потом там кто-то упал и забился.
Он выбежал из хаты.
Назаров и Афонька, сцепившись друг с другом, тяжело и хрипло дыша, катались, грузно обминая траву.
Харламов нагнулся над ними и, улучив момент, ударил Афоньку в висок рукояткой револьвера.
Назаров поднялся.
— Ух! Ну и здоров, гад! — сказал он, отирая потный лоб рукавом. — Было задушил! — Он нагнулся и машинально отряхнул с колен приставшую грязь.
Афонька лежал на боку, поджав ноги. Вдруг он приподнялся, поднял руку и с ненавистью взглянул на Харламова, пытаясь что-то сказать, но только пошевелил короткими, как обрубки, толстыми пальцами и с хрипом повалился на спину.
— Готов, — сказал Харламов, пнув его сапогом.
— Надо б его отсюда убрать, — заметил Назаров.
— В огороды снесем. А там жители приберут… Когда Назаров повернул к хате, позади него раздался выстрел. Он оглянулся: Харламов прятал револьвер.
— Зачем стрелял? — спросил Назаров.
— Так-то вернее. А то меня было убили, а оказался жив.
Возвращаясь двором, Харламов вошел в хату. Девушка испуганно взглянула на него.
— Не бойся, хозяюшка, — заговорил он, подойдя к ней. — Это не наш боец, а бандит, махновский сынок… Мы его в огороде кинули. Так что уж вы извиняйте.
Девушка подвинулась к нему и, прижав руки к груди, тихо сказала:
— Ой, товарищок, який же вы добрый чоловик! Харламов молча взял ее руки, осторожно пожал и, сказав: «До свиданьица, лапушка», — вышел из хаты… Назаров держал лошадей. Они вскочили в седла и, тронув рысью, пустились догонять эскадрон.
— Зараз доеду до комиссара, — сказал Харламов, искоса взглянув на Назарова.
— Чего?
— Доложить надо, а то так неладно.
Ильвачев и Ладыгин ехали на своем обычном месте впереди эскадрона и о чем-то тихо беседовали.
— Товарищ комиссар, — сказал Харламов, подъезжая к Ильвачеву и придерживая лошадь, которая, горячась, мотала головой, разбрызгивая пену с удил.
— В чем дело, товарищ Харламов? — спросил Ильвачев, поворачиваясь к Харламову и с некоторым удивлением поглядывая на необычно встревоженное лицо казака.
— Бандита ликвидировали, — коротко сказал Харламов.
— Бандита? Какого бандита? — насторожился Ладыгин.
— Кривого, что до нас поступил.
— Добровольца? Это зачем? Кто вам дал право своевольничать?! — Ильвачев нахмурился и покраснел.
Харламов невольно почувствовал себя виноватым.
— Что за самоуправство такое? А разве вы не знаете, что за это трибунал? — спрашивал Ильвачев.
— Так, может, нас не зараз в трибунал, — глухо сказал Харламов, — а покуда закончим войну?.. А только, товарищ военком, он в меня с карабина ударил…