— Дедуня, гляди! — вскрикнул мальчик.
Но старик сам уже видел, как целый вихрь черных точек, стремительно приближаясь, принимал очертания скачущих всадников. За ними показались артиллерийские запряжки с пушками и зарядными ящиками. Старик, бывший фейерверкер, сразу понял, что конные батареи меняют позицию. Орудия выстраивались в линию, передки отъезжали и точно, как на батарейном ученье, развертывались галопом налево кругом. Ездовые, повернутые лицом к фронту, словно окаменев, застывали на месте.
Теперь пушки гремели так близко, что мальчик вздрагивал и все крепче сжимал руку деда.
Со стороны послышался быстрый конский топот.
— Что за народ? — сурово спросил, подъезжая к ним, молодой светлоусый казак с приколотым на груди алым бантом.
Старик объяснил, сказав, что у него уже не раз спрашивали об этом пехотные.
— Стало быть, за солью идете? Ну и чудак, дед! В этакое время тебе только дома сидеть, — сказал казак, придерживая разгоряченную скачкой, часто переступавшую лошадь. — Зараз же уходите отсюда! Тут бой начнется!
— Куды ж нам идти, мил человек?
Казак огляделся. Действительно, идти вроде было и некуда. Всюду двигалась конница. Позади них спешивался полк, и бойцы, снимая через голову висевшие за спиной винтовки, разбегались и ложились вдоль едва заметной возвышенности.
— Туда, в тыл, идите! — казак махнул рукой в сторону коноводов, которые, держа в поводьях по две лошади, рысью скрывались в балке. — Идите скорей, а то тут голову могут сшибить… Постой, дед, а чей же это хлопчик такой?.. Внучонок?.. Может, пить хочет? — Он взялся за флягу. — Есть вода?.. Ну ладно, уходите отсюда скорей!
Мальчик хотел было спросить, не видел ли казак дядю Никифора, но постеснялся, да и было поздно. Казак, пригнувшись к луке, уже скакал к своей сотне.
— Ишь пожалел! Хороший, видать, человек, — сказал старик, глядя ему вслед. — Ну, Миша, давай хорониться, а то, и верно, как бы плохо не вышло.
Они направились к балке. Пес, все время лежавший в стороне, лениво поднялся и, опустив голову, затрусил следом за ними. Но не прошли они и сотни шагов, как по всей линии спешенных кавалеристов стали рваться снаряды.
Старик и мальчик прильнули к земле.
Воздух сотрясался от почти беспрерывных пушечных выстрелов. Теперь стреляли и с той и с другой стороны. Снаряды с визгом проносились над степью, лопались в вышине, оставляя веер белого дыма, и вгрызались в землю, взметая фонтаны бурого праха.
Вдруг звенящая тишина ударила в уши — обстрел прекратился. И тут же издали, где все тонуло в сплошном мареве зноя, донесся неясный гул. Потом мелко затряслась и застонала земля. Послышались странные за унывные звуки, переходившие в какой-то болезненный вопль, похожий на вой стаи голодных волков.