— Когда леди выходила из кабинета, в холле была Сьюзен. Она заметила вас.
Черт! — мысленно выругался Теодор.
— И теперь все об этом знают? — легкомысленным тоном спросил он.
— Нет, она только мне рассказала, и мы решили, что это должно остаться между нами. Даже мужу и свекрови она не скажет.
— И теперь я, конечно, герой в ваших глазах: пойти на такие жертвы ради своих людей, — усмехнулся он. Странно, очень часто, когда ситуация, казалось, совсем к этому не располагала, в нем просыпалось весьма легкомысленное чувство юмора.
— Милорд, все любят вас, и я тоже…
— А, так моя жена не зря ревновала? Хочешь быть моей любовницей, Мэри?
Мэри хохотнула.
— Теодор, — не заметив, она назвала его по имени. — Как я могу стать любовницей своего брата?
И это была правда, потому что у них был один отец. Правда, он не знал о существовании старшей дочери.
— А я не могу выкинуть на улицу свою сестру, — снова стал серьезным Теодор. — Жаль, что мы не можем открыто признать свое родство.
— Я не могу бросить тень на память матери, — подтвердила она.
— Не беспокойся, Мэри. Все, что я делаю, я делаю по собственному выбору.
— Не надо, Теодор. Не унижайся из-за меня, я тебя очень прошу.
— Не волнуйся из-за меня. Как-нибудь выживу.
Он помолчал.
— Но ты не будешь против, если я расскажу всю правду своей жене?
— Я не знаю, Теодор. Лучше мне, наверное, все-таки уехать.
— У меня и так не осталось почти никого из близких. Если еще и ты уедешь, я, наверное, просто с ума сойду. Мне и так трудно обращаться к тебе как к мисс Джонсон, но по крайней мере, ты рядом.
— А что с Джонасом? — спросила она. — Леди Эмма обвинила тебя в карточном проигрыше, но ведь это Джонас, да? Ты отдал все деньги, чтобы выручить его?
— Да, — тяжело вздохнул Теодор. — Жаль, что я не могу на тебе жениться, Мэри, ты была бы идеальной женой. Почему ты все еще не замужем?
— Я слишком влюблена в тебя, чтобы идти за кого-нибудь другого, — легкомысленно ответила Мэри. Они рассмеялись, Теодор наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Не волнуйся, Мэри. Все будет хорошо.
К сожалению, именно этот момент, выбрала Эмма, чтобы приблизиться к дверям кабинета.
Долгое время она сидела в столовой, пытаясь перебороть свое любопытство, повторяя, что подслушивать нехорошо, но в конце концов не сдержалась и встала за дверью.
Он врал! Мэри Джонсон действительно его любовница. Хуже: его любимая. Он желал бы жениться на ней, но не мог, поскольку был уже женат. Он считает Мэри Джонсон идеальной женой. Никогда Эмма не испытывала такого унижения. Она распахнула дверь и вошла в кабинет.