Девушки расстались у ланаев, и Джил, слишком расслабленная для сопротивлений, согласилась на то, чтобы Линда пригласила Кифа и Роя на следующий уик-энд сюда.
— Мне не следовало бы потакать вашей встрече здесь, — добавила она. — Кора наверняка расскажет обо всем твоему дяде, а если это дойдет до твоей мамы, она будет сильно раздражена, и не без причины. Лучше было бы честно пригласить его к себе в дом.
— Я не хочу встречаться с ним дома. — Линда отвела Джил от машины и шофера. — Я… я не хочу видеться с ним вовсе, если не здесь…
— Ладно, — окончательно сломалась Джил. — Пригласи их на воскресенье. Я приготовлю все для пикника, и мы пойдем на пляж. Как тебе эта мысль?
— Просто сказка! Спасибо, Джил! — После прощальных благодарных объятий и поцелуев Линда поскорее нырнула в машину и уехала, пока Джил не передумала.
Задумчиво покачав головой, Джил направилась к коттеджу. Кора еще не вернулась, дом был объят тишиной и темнотой. Джил зажгла свет, включила радио и пошла на кухню, чтобы приготовить какой-нибудь легкий ужин. Она решила, что это будут взбитые яйца и тосты, а на сладкое — кусочек черничного пирога, а еще большая чашка кофе. Девушка напевала мелодию Синатры, отдавшись во власть музыки, льющейся из приемника, и поймала себя на том, что внимательно рассматривает окружающие ее вещи. Светло-розовый тостер, высокая синяя кофеварка, посуда в скандинавском стиле. Она пользовалась всем этим уже несколько недель, и вещи были ей хорошо знакомы…
И еще восхитительное стрекотание кузнечиков по вечерам, шуршание океанского прибоя по камешкам и ракушкам, которое было слышно с веранды, свист мальчика, разносившего утренние газеты и бросавшего их под дверь, — все это стало частью ее жизни. А если Джил крепко зажмуривала глаза, то эти домашние звуки могли на мгновение перенести ее в домик в Липхуке — потворство тайному желанию, о котором никто не знал, а значит, никто не мог докучать вопросами об этом.
Джил, хорошо одетая, скромная, храбрая… она никогда не отважилась бы поговорить с кем-то о своих собственных душевных страданиях.
Ювелирный отдел находился на третьем этаже, Джил уже забрала оттуда брошку Линды, которую починили за время ее перерыва на чашку утреннего кофе. Выйдя из отдела, девушка засмотрелась на прекрасную выставку керамики с драгоценными камнями и столкнулась с высоким худощавым человеком, который быстро остановил ее одной рукой, в другой он держал сигарету.
— Mille pardons, petite![3] — сказал мужчина по-французски, и когда Джил подняла на него глаза, то немедленно уловила в его внешности что-то знакомое.