Учитель и до войны писал стихи. Их печатали в газетах «Сурх Дигора» и «Растдзинад». Думал ли он тогда, что именно из-за этого Кубайтиев прикажет соорудить виселицу?
В первый же год войны, зимой, до села Кермен дошла весть о казни Зои Космодемьянской. В школе устроили митинг.
«Вашей ровесницей, вашим товарищем была Зоя», — говорил учитель.
А потом долго рассказывал, что несут фашисты нашей стране.
«Они хотят, — говорил он, — чтобы вы забыли игры на лугу, за селом, чтобы не купались в серебристом Урсдоне, чтобы не ходили за орехами в ущелье Байкулон… Фашисты хотят сжечь книги нашего Коста, превратить в гестаповскую тюрьму эту школу. Им ненавистны наши песни, они убивают людей, в пепел превращают наши села, поднимают на штыки грудных детей».
…Вспоминает Шаухал эти слова, сжимая в своей руке шапку-ушанку. Это всё, что осталось от него, учителя Темира…
Нет, не всё! Ведь слова его не забыты? Это тоже память. Его стихи не забыты? И это память. Их помнят и Шаухал, и другие ребята. Да и не только ребята, но и взрослые и даже старики.
Давно уже глухая ночь, а Шаухал всё думает об учителе, гладит мех его шапки…
…И вдруг в сенях — грохот сапог, злобное рычание овчарки.
Беда пришла в дом.
Стучатся в дверь.
Кто это?
Миг — и Шаухал на полу сеней. Перед ним огромная овчарка.
Она оскалила пасть, рвётся из рук высокого немца-эсэсовца, чтобы кинуться на Шаухала и перегрызть ему горло.
«Мама, мама!» — кричит Шаухал.
Немец толкает дверь, входит в комнату вместе с собакой, важно усаживается на стул и, кривя губы, смотрит на мать. На нём кирзовые сапоги с толстыми подошвами, на боку револьвер, шея обмотана красивым шарфом — пёстрым, ярким, разрисованным цветами.
Пошатнулся потолок, пол накренился, как палуба во время шторма, над головой Шаухала грязный сапог, в нос бьёт запах болотной гнили… Кто это идёт?
Это он!
Это Темир!
Удивительно! Учитель снова стал живым! Эсэсовца как не бывало — в комнате учитель.
«Как ваше здоровье? — спрашивает он мать и ласково разговаривает с ней. Потом кивает Шаухалу: — Вот, вспомнил! Это ты, Шау, мою шапку взял там, на нихасе? Ты?»
«Да, я… Но… Вас же убили, я и взял её… на память».
«Какие глупости! — смеётся учитель. — Никто меня не убивал. Видишь — я жив и здоров. А шапку мне отдай, хорошо? На улице прохладно, голова мёрзнет. Кроме того… — учитель понизил голос, — в подкладке список предателей, его надо обязательно передать Алыкке. Ты сможешь это сделать?»
«Конечно, учитель! Я готов».
Шаухал лезет на чердак, а там…
«Вот ты и в наших руках! — злорадно улыбаясь, говорит Хаммирза. — А мы давно ищем автомат, давно уже ищем шапку этого Темира. Взять его! Связать его!..»