— Я не говорю, что он «сбегал» за каретой. Но государь приехал в маскарад в маленьких санках, а уехал в карете, и вот относительно этой перемены все заботы возложены были на Гедеонова.
— Ну да, ну да, конечно! Ах, Александр Михайлович! Ах, солнце наше красное! Ну, а провожал государь кого? Воспитанницу театрального училища, вероятно?
— Да, вот эту маленькую артистку, что пленила своим гусарским ментиком государя.
— Ну, не восторг ли это? Скажите мне, не восторг? Александр Михайлович сам разыскал девочку, сам ее в ментик нарядил, сам государю представил и сам же ей теперь экипажи подает, а быть может, и галоши с нее снимает! Нет, кто что ни говори, а когда умрет Александр Михайлович Гедеонов, то преемника ему уже не останется. Графиня, — обратился Булгаков к грациозной хозяйке дома, внимавшей его восторгу, — графиня! Неужели вы Гедеонова на свой маскарад не пригласите? Вас за это осудят все современники, и беспристрастное потомство вам это в вину поставит.
Маскарад графини Воронцовой-Дашковой удался как нельзя лучше. На него съехался чуть не весь Петербург, и все великосветские дамы друг перед другом старались не быть узнанными. Графиня усердно помогала этому, лично вместе с мужем проверяя входные билеты и не открывая положительно ничьей тайны.
Мужчины, нарасхват добивавшиеся чести заполучить пригласительный билет, были в полном сборе. Среди мужского общества тут были положительно весь Петербург и весь цвет гвардии.
Государь приехал в самый разгар маскарада вместе с наследником, редко посещавшим этого рода собрания, так что его появление было особым почетом для графа и графини. Вслед за государем приехал и великий князь Михаил Павлович, который, напротив, очень любил маскарады и охотно откликался на остроумную маскарадную интригу.
Все дамы сохраняли самое строгое инкогнито, старались говорить измененными голосами; никто не приподнимал даже широкого кружева маски, совершенно скрывавшей лицо. Без маски, с лицом, блиставшим оживлением из-под широкого кружева, обрамлявшего капюшон, наброшенный на голову, но тотчас же откинутый, царствовала только сама пленительная хозяйка дома, которая уверяла, что она и без маски сумеет заинтриговать всякого, кого захочет.
По залу ходило и несколько мужских домино, разрешенных графиней, но их было мало.
Мужчины предпочитали сами быть объектами интриги и никого собою не интриговать.
Государь стоял у одной из колонн, весело перебрасываясь отрывочными фразами с проходившими мимо него масками. Вдруг перед ним остановилась миниатюрная маска в щегольском домино, с массивным золотым браслетом в виде цепи на маленькой руке, обтянутой черной перчаткой. Государь мельком взглянул на нее, и его брови грозно сдвинулись.