- Вот вы, значит, какая, Неля Павлова, — проговорил он. — А кто ваши родители, Нелечка?
- Мама почтальон. А отчим... он работает в Трансагентстве. Грузчиком.
В тоне, каким ответила Неля Павлова, звучала удовлетворенность своей родословной. И простота. Без тени жеманства или, наоборот, смущения. С пониманием истинной ценности вещей... Он вдруг вспомнил Елену, свою жену. Неуловимое сходство между ними: этой девушкой и Еленой. Не внешнее, нет. Их объединял какой-то внутренний разряд. Он чувствовал это, хотя видел девушку впервые. Словно Неля была дочерью Елены. Но не его дочерью, вот в чем вся штука. И сердце Фиртича дрогнуло от этой мысли, от жалости к себе. Мысли эти, вероятно, отразились на лице Фиртича. И Неля уловила смятение директора. Она перевела взгляд на щербатые перила лестницы.
Рита почувствовала себя обиженной: она специально остановила директора, а тот спрашивает Нельку о какой- то чепухе, забыв о важных делах. Да и Юльку Дербеневу тронула досада. Еще никогда директор так запросто не интересовался ею, а ведь Юлька человек заметный в Универмаге, на хорошем счету.
- Константин Петрович интересуется жизнью наших девочек, — с легким ехидством произнесла Рита, словно обращаясь к Юльке Дербеневой.
- Да, да, — рассеянно пробормотал Фиртич.
Неля почувствовала, что Фиртич уже в иных мыслях. И продолжать разговор о своих заботах сейчас неуместно и бестактно.
- Да, что-то я совсем отошел от ваших комсомольских дел, Рита. — В голосе Фиртича звучало искреннее сожаление.
- Конечно, с этой перестройкой, — пришла на помощь Рита.
- Да, да. И с этой перестройкой... Но даю слово, только вздохну посвободней... Честное слово...
- Да понимаем мы, Константин Петрович. Только без нашего участия вам не обойтись. Большинство нас в Универмаге, сами знаете. — Рита сейчас корила себя за мелочную обиду. Конечно, директор, столько забот, а тут она со своей досадой...
- Да, без вашего участия мне никак, — улыбнулся Фиртич.
- А что, так и есть, — простодушно вставила Неля.
Фиртич покачал головой и засмеялся. Девушки переглянулись — может быть, директор их не так понял?
Озорство овладело Фиртичем. Вдруг вспомнилось, как он в далекие времена, солдат-первогодок, хаживал на танцы в сад отдыха имени Бабушкина. И там, в поросшей кустами можжевельника укромной аллее, рисовался перед фабричными девчонками. Столько прошло лет, а память все хранит эти бездумные минуты ушедшей юности. Куда более значительные события начисто преданы забвению, а эти вот держатся, острее проявляя с годами какие-то случайные детали.