Поют про широкие степи,
Про дикую волю поют.
И, словно наяву, возникают перед каждым: пыльная дорога, закат, звон цепей и длинная вереница колодников.
День меркнет все боле, а цепи
Дорогу метут да метут…
Солнце тонет в реке, скоро и ночь. Тоскливо замерли голоса, но вдруг озорно взлетает ввысь новая песня:
Дениска сидит в розовой от заката воде, у самого берега, рассматривает еще не зажившую на ноге рану. Правое предплечье затянуто красным пятнышком, похожим на узелок. «Трошки покорябали», — думает он. С берега зовет песня, но Дениске не хочется покидать воду.
— Орловскую, — раздался чей-то голос, и посыпались забористые частушки-прибаутки.
…У опушки дымится кухня. Около нее маячат красноармейцы. Слышны удары топора и треск подрубленного дерева. Дениска нехотя выходит из воды. Одевается. У его ног лежит боец, запрокинув голову, читает нараспев газету. Дениска спрашивает:
— А про Крымский фронт сегодня ничего не пишут?
Его поддерживают:
— Зачитай, как там воюют?
Чтец разворачивает газету. Подходят бойцы, садятся, образуя кружок.
— Читай! — говорит нетерпеливо Дениска.
— «Крымский участок. В районе железной дороги Александрово — Синельниково наши наступающие части ведут бои с противником у Славногорода. В районе станции Волноваха противник продолжает вести настойчивые атаки на наше расположение»… Все. Вот только стишок внизу.
— А ну, читай!
Деникинский наследник лезет к Дону.
Фон Врангель хочет взять нас в кабалу.
Смерть бандам белым! Смерть барону!
Пусть знамя красное взовьется и в Крыму.
— Ай да молодец! — восклицает Дениска, перехватывая газету.
От кружка, где сидит комиссар, долетает уже новая песня:
Нас не сломит нужда, не согнет нас беда,
Рок капризный не властен над нами!
Никогда, никогда, никогда, никогда.
Коммунары не будут рабами.
Вернулись в расположение полка. Здесь — потише. Конники отдыхают на пятнистой траве. Около леса притаилась артиллерия, тщательно замаскированная от аэропланов противника. Лошади разбрелись, лениво жуя. У пулеметной тачанки примостился Дениска. Неподалеку ужинает Ван Ли. Изредка посматривают они друг на друга, улыбаются.
Ложатся по-братски — рядом.
Проснулся Дениска внезапно, словно и не спал: только закрыл и открыл глаза. По окованному звездами небу тек Млечный путь. Верховой ветер клочьями облаков туманил даль. На севере надсаживались, завывали орудия.
По дороге проскакал конный, крикнул:
— Где командир полка?
«Значит, выступать», — догадался Дениска.
Сочный, молодой голос рапортовал не таясь:
— Второй Кубанский просит помощи. Неприятель, получив подкрепление в составе четырех дивизий, из которых одна — познанская, перешел в наступление.