Левый фланг поддался. Медленно отступали через сады, в упор расстреливая наседавшего противника.
— К пулеметам ближе, ребята!
Добежали, отстреливаясь, до края сада, залегли. Матрос, возившийся у пулемета, наливал в кожух воду.
— Помогите-ка, ребята! — крикнул он, вставляя ленту. — А то парня моего подвалило! Кто на пулемете работать умеет?
— Я, — отозвался боец, прыгая через канаву в тачанку.
Гулко простучала лента пулемета, приостанавливая наступающие цепи противника.
Колосок, изнывая от жажды, лежал рядом с тачанкой, а недалеко от кожуха пулемета заманчиво капала кипящая вода, зря текла на землю.
Совсем близко подошли поляки, залегли за ближней канавой. В боковой улице неистовствовали танки, очищая городок. Снаряд взрыл ограду, обсыпал бойцов землей. Огонь снова перекинулся к станции. Только около сада, тревожа левый фланг врага, лежала, уткнувшись в земляную ограду, кучка бойцов.
По-прежнему из кожуха пулемета капала кипящая вода, образуя лужу. Колосок воспаленными глазами глядел на эту лужицу, водил распухшим языком по ссохшимся губам: «Пить!..»
Бойцы достреливали последние патроны. Вся надежда была теперь только на пулеметы… А вода капает, капает, капает.
— Откажут пулеметы-то?.. — шепчет Колосок.
— Пропали мы, Колосок, — отвечает ему на ухо Дениска.
— Обошли! — крикнул кто-то сбоку. Бойцы вскочили. Наперерез, обходя пулеметные тачанки, стягивая кольцо, бежала польская пехота.
— Садись! — крикнул матрос. — Живей!..
Кучка конников облепила тачанку.
— Давай! — крикнул он ездовому.
Тачанки снялись с места, обстреливая подбегающую цепь.
— Тише, не гони. Патроны еще есть, а ну, ребята, разбирай!
— Воды, — глухо попросил Колосок, облизывая губы.
— Некогда поить! Вот патроны, бери, разряжай ленту. Залпом, залпом, ребята, а ну!
Тачанки выскочили к железнодорожной насыпи. Из станционного садика к одной метнулась фигура в белой рубахе.
— Мать моя родная, да это пленный!
Поляк подбежал, схватился руками за пыльное крыло.
— Садись живей!
Боец схватил его за рукав, втащил в тачанку.
— Товарищи, — произнес пленный, оглядывая бойцов. Колосок взглянул на него, глаза его расширились: на тонком ремешке качалась фляга в зеленом чехле, белея горлышком. Пленный поспешно снял флягу, подал в торопливые руки Колоска. Тот жадно глотнул, протянул Дениске.
— Спасибо тебе, товарищ.
— Дзянькуе, товарищи, — эхом отозвался поляк.
У полотна землю рвануло — наши подрывники взорвали путь. Впереди и сзади бронепоезда, дымя пылью, валялись развороченные шпалы.
— Добже! — улыбнулся поляк.
* * *
Четвертый день пробивается полк к основным силам уходящего на восток Западного фронта. Измучены и люди и лошади, почти пусты подсумки.