— Не знаю. Не знаю, что нам надо, так как не знаю, во что мы ввязались. — Бек с сомнением покачал головой. — Мы очень поспешно схватились за это дело, Квентин. Что мы знаем о Страннике, о друидах, о карте, да и вообще обо всем этом деле? А премся на другой конец света. Разве не глупо?
Квентин пожал плечами:
— А по–моему, у нас прекрасная возможность попутешествовать, увидеть мир, выбраться из Лии. Когда еще подвернется такой случай? Да и отец согласен. Чудо!
— Скорее шантаж.
— С отцом это не пройдет, — твердо заявил Квентин. — Он скорее умрет. Ты сам знаешь.
Бек неуверенно кивнул.
— Давай вначале посмотрим, а потом будем делать выводы,— продолжал Квентин.— Если вдруг увидим, что влипли во что–то не то, всегда можно развернуться и уйти.
— Куда ты денешься с корабля, летящего где–то над Синим Разделом?
— Ты слишком сильно волнуешься.
— Конечно. А ты волнуешься слишком слабо.
Квентин заулыбался:
— Правильно. Но тот, кто волнуется слабо, чувствует себя лучше, чем тот, кто волнуется сильно.
Вот вам весь Квентин: никогда особо не задумывается о том, что может случиться, всегда живет настоящим. Трудно спорить с тем, кто все время счастлив, а Квентин как раз из таких. Солнце светит, есть возможность прошагать десять миль — и он доволен. И неважно, что приближается гроза, а на дороге могут подкарауливать гномы–охотники. По мнению Квентина, плохое случается оттого, что о нем много думаешь.
Больше Бек по дороге домой об этом не говорил. Он не собирался переубеждать Квентина и не был уверен, что нужно это делать. Его брат прав: надо посмотреть, как станут развиваться события.
Солнце уже село, горы окутывались сизым туманом, и вдали, наконец, показался город Лия. Братья вышли из леса и стали спускаться по пологому склону перед плоскогорьем, на котором лежала Лия, окруженная долинами с востока и юга, а с запада — Раппахалладроном и лесом Дальна. Центр Лии был застроен плотно, но ближе к окраинам лежали поместья и фермы, принадлежащие горожанам. Во времена Алланона Лия была монархией, и династия Ли правила непрерывно в течение девятисот лет. Но постепенно монархия распалась, и горы подпали под власть Федерации. И только в последние пятьдесят лет Федерация отступила к Преккендорранскому плоскогорью, и правление в городе перешло к совету старейшин. Коран Ли, как представитель одной из самых славных и знатных горских семей, получил в совете место и недавно был избран первым министром. Должность эту он принял неохотно, но, исполняя свои обязанности, прилагал все силы, стараясь оправдать доверие своего народа.