— Но не к ублюдку Джону!
— Но не к Джону, разумеется, не к Джону, а должно быть к самому мистеру Лэндону или, возможно, к его супруге, когда она была еще жива.
— Да я в глаза никогда не видел его жену! Что за чушь ты несешь?!
— Я придерживаюсь того мнения, что при отсутствии иных доказательств…
— Доказательств!
— …боюсь, что вы не можете объявить себя наследником Питера Лэндона. В любом случае, сэр, с тех пор, как умер мистер Лэндон, его собственность уже четыре раза переходила от одного владельца к другому, и вот и теперешний ее обладатель имеет обязательств…
— Обязательства! — снова выкрикнул он. — Только вот мне не надо рассказывать об этих обязательствах. Я и сам уже знаю все обо всех этих скотских распродажах и передачах имущества, и о правах собственности, и все про недвижимость тоже. Я все об этом знаю, и я знаю свои права. И если уж мне и придется начать дело в суде, чтобы получить свою долю с того миллиона долларов…
— Мистер Дюмон, это имущество продается за триста ты…
— Но оно же стоит миллион, и я желаю получить все, что мне причитается! И я тебе все-таки еще кое-что скажу, ты, осторожный жидовский ублюдок, я убью любого авдокатишку или судью, кто только попытается встать у меня на пути!
— Мистер Дюмон, — обратился я к нему, — вы уже начинаете меня раздражать. От имени моего клиента я предлагаю вам пятьсот долларов, и вы дадите мне расписку об отказе от своих притязаний. В противном случае, мы будем вынуждены просто-напросто проигнорировать ваши требования. Ну, что скажете? Хотите получить пятьсот долларов?
— Я хочу получить свою долю с миллиона!
— Ваша доля с миллиона равняется пятистам долларам. Так что, как хотите, либо да, либо нет.
— Да.
— Вот и замечательно.
— Я возьму деньги, ты, чертов ублюдок.
— Тогда подождите за дверью, пока я оформлю тут кое-какие бумаги и выпишу чек.
— Мне нужны наличные, — попытался возразить Дюмон.
— Нет, вам придется взять чек. Я хочу, чтобы запись, подтверждающая выплату…
— Опять запись! — воскликнул он.
— Идите и подождите меня в приемной, — предложил я ему. — И выбирайте выражения в присутствии той юной дамы.
— Ублюдок, — огрызнулся он и вышел из моего кабинета.
Так начинался мой очередной рабочий понедельник. Минут десять спустя мне позвонил один из должников моего другого клиента, хирурга, сделавшего операцию на желчном пузыре. Звали того должника Джеральд Банистер, и долг, числившийся за ним, составлял девятьсот долларов. Наш с ним диалог он начал со слов:
— Ну, и о чем там речь?
— А речь там о девятистах долларах, мистер Банистер.