Орхидея, королева Сингапура

Она шла на звон колоколов по чисто вылизанным немецким улочкам, мимо ярких аккуратных витрин магазинчиков, завлекавших одеждой, косметикой, драгоценностями. Она ничего не видела вокруг, голова была занята одним — мыслями о пропавшей дочери. За время розыска — сначала в Сингапуре, где исчезла Катя, а теперь здесь, в Кельне, — у Марины не было ни минуты покоя. «Возможно, девочка в опасности! Возможно, она ждет помощи от меня, а я бессильна!»

Мысленно прокручивая последний телефонный разговор с Катей из сингапурского отеля, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку, Марина постоянно задавалась вопросом: «Как же могло случиться, что дочь, которая нашлась через восемнадцать лет, вновь исчезла?»

«Черный лебедь» — так назвала себя Катя. «Черный лебедь Кэт» — повторила за ней иностранная пресса.

Газеты пестрели заголовками: «Похищенная или сбежавшая Кэт?», «С престижного конкурса „Мисс Азия“ пропала топ-модель „Черный лебедь“».

Катя была необычайно хороша собой. В ней сочетались красота нежного наивного ребенка и чувственно-диковатая сексуальность женщины. Покорив жюри, она уверенно шла к победе в финале. Ей светила бриллиантовая корона «Мисс Азии». И вдруг все рухнуло: перед последним, решающим туром Катя исчезла из отеля.

Провожая Марину в Кельн, Ален купил в одном из сверкающих магазинов роскошного сингапурского аэропорта Чанги что-то в длинной бархатной коробочке.

— Отдашь нашей дочери, — вручил он Марине перед расставанием изящный футляр.

В его словах было столько твердости и спокойствия, что Марина поверила: она найдет Катю. Открыв коробочку, женщина зажмурилась — миниатюрная диадема переливалась россыпью роскошных драгоценных камней.

— Это мой подарок Кате, как будущей «Мисс Азии», — с уверенностью сказал Ален.

…При приближении к собору звон нарастал, отзываясь ударами в сердце Марины.

В Кельне этот знаменитый собор называется «Дом», что в переводе означает кафедральный.

«Дом по-русски — это когда тепло, уют, семья», — подумала Марина, плотнее закутываясь от пронизывающего январского ветра в меховое манто.

Улица вывела ее к храму. Собор возвышался как стрельчатая глыба, вырубленная из скалы. Налет зеленовато-бирюзовой древности. Витиевато-кружевная лепка готического стиля над входом завораживала. Хотелось смотреть, не отрываясь, хотелось верить. Верить в лучшее.

Ледяной ветер подгонял в спину, заставляя войти внутрь храма.

«А может, все-таки подойти к „Стене плача“ и взглянуть… Может быть?.. Нет, сначала в собор», — суеверно решила Марина.

И, не останавливаясь, быстро прошла мимо стены.