— Цыган? Что это за племя? — спросил Урос вновь.
— Это одно из названий джатов, — сказала Радда. — Где-то нас зовут цыганами, а где-то житанами. Но с древности, в любой стране мира, мы говорим на одном языке, который происходит от индийского.
Мокки приготовил чай и рис.
— Так ты из России? — спросил Урос.
— Мой отец и мой муж были оттуда, — ответила она. — Про себя я не могу теперь так сказать. С тех пор, как они умерли во время той большой революции, я ничто иное, как одна из бродячих джатов.
— Ты путешествуешь в одиночестве?
— Нет, — ответила Радда. — Моя обезьянка сопровождает меня.
— И как давно ты одна?
— Кто знает… Я не считаю года.
Она опустилась на землю возле трех камней, на которых стоял котелок с едой. Она ела медленно и молчала. Время от времени доставала она из своего мешка, что-то непонятное и давала обезьяне. Никто не произнес ни слова, пока старая джат и ее спутник не закончили свою трапезу. Взглянув на обезьянку, джат спросила:
— Ты хорошо поел, Сашка?
Обезьянка кивнула головой и почесала себе живот. Затем приложила лапу к груди и поклонилась Уросу и Мокки.
— Смотри, она благодарит нас, точно! — воскликнул саис и его глаза засияли детской радостью.
Он не думал больше ни о чем, только об этом развлечении. Никогда в жизни он ничего подобного не видел. Обезьянка поклонилась снова, еще ниже. И в темноте холодной ночи раздался счастливый смех Мокки, который уже было поверил, что разучился смеяться навсегда. Когда он захлопал в ладоши обезьянка напыжилась от гордости. А ведь она могла показать намного больше!
Ее живые глазки забегали. Она смотрела то на палку, которая лежала на земле, то на старую джат. Радда согласно кивнула головой. Обезьянка подняла палку с земли, положила ее себе на левое плечо, выпрямилась, и чеканя шаг прошла шесть шагов вперед, развернулась, потом шесть шагов назад и остановилась перед Мокки, стоя по стойке смирно.
— Это же солдат! Я угадал? Это солдат! — закричал Мокки и захлопал в ладоши. — Пожалуйста, еще раз!
Обезьянка изобразила наездника, а потом и пьяницу, — восхищение Мокки не знало границ.
— Хватит! — внезапно крикнул Урос.
Ему не нравилась это глупое представление, а больше всего его раздражала восторженность Мокки. Повернувшись к старой женщине, он сказал:
— Ты зарабатываешь себе на жизнь только с помощью своей обезьяны? Разве ты не можешь делать того, что могут все другие джаты?
— Ты спрашиваешь, могу ли я, например, предсказывать будущее? — ответила та.
— Например…
— Я не предсказываю будущее по линиям руки, или по чайным листьям, — сказала Радда. — Я смотрю в сердце человека и вижу там то, что скрыто от него самого.