Да если уж на то пошло, то и Волльвебер — ваша креатура. Так что ссылка на дебилов не убедительна. Кто подбирает себе в помощники дебилов — сам дебил.
— Я понимаю, — пробурчал Штумпф. — Я бы сам все сделал, но уж больно стар и не вполне здоров. Но кое-что могу предложить. Думаю, это должно получиться.
— Слушаю вас внимательно.
— Что для человека самое дорогое?
— Это смотря для какого человека. Для кого жизнь, для кого честь, для кого — кружка пива и сосиска в теплом местечке.
— Но тем не менее есть нечто, что будет одинаково дорого всем троим.
— Что же?
— Дети! Ради детей совершается столько преступлений, предательств, глупостей, сколько, пожалуй, не совершается ни ради чего другого на свете. Причем это касается безусловно всех народов и политических формаций. Ради чего можно отказаться и от жизни, и от чести, и от тарелки сосисок? Ради ребенка. И это ежедневно делают миллионы родителей по всей земле. Он лишился любимой женщины, но у него есть ребенок, которым он очень дорожит…
— Вы предлагаете выкрасть его ребенка?
— Нет, это так же глупо, как пытаться захватить его самого силой. Его нужно лишить надежды. Лишить будущего. Пусть ребенок будет с ним, но пусть он превратится из надежды в обузу, не в то, ради чего стоит жить, а в то, что превращает жизнь в бессмыслицу. Образец арийского будущего может стать образцом дегенерации и разложения. А в исполнители найдем ребят покрепче. Южная Америка — это не Кудам.[44]
…умный человек имеет право быть несчастным только из-за женщины, которая стоит того.
Марсель Пруст
Следующие несколько недель прошли довольно нервозно. Переговоры с русскими болгарами зашли в тупик, так и не успев начаться. Причем, уперлись они, казалось бы, в самую пустяковую формальность. Кого вы, собственно, представляете? III Рейх? Новую Швабию? Kriegsmarine? На все эти вопросы приходилось отвечать однозначно: «Нет!» Получалось, что русским делала предложение некая группа частных лиц, незаконно завладевших чужим имуществом, то есть практически пираты, уголовники. Ну нет ни в одном кодексе мира такого понятия, как «путчист-неудачник», зато есть «дезертир», есть «солдат, нарушивший присягу» и множество других подобных. Нельзя было сослаться и на предыдущие контакты Рёстлера. Они не продолжали его миссию, поскольку не имели о ней, если таковая и была, ни малейшего представления. По всему получалось, что речь могла идти только о добровольной сдаче в плен, а весь куш, который стоял на кону, в лучшем случае означал бы некоторое изменение условий содержания. Иванова очень удивила просьба Ройтера амнистировать всех граждан СССР, которые могли бы находиться среди его подчиненных, если они совершили какие-либо преступления, предусмотренные законом Союза.