Миранда тщательно подкрасилась и, подняв волосы, уложила их в пучок на макушке, стараясь, чтобы общее впечатление подчеркивало ее элегантность и сексуальность.
Надев красивые туфли на очень высоких каблуках, она прошла на половину Данте, трепеща от надежды и нервного напряжения.
Он должен снова влюбиться в нее. Если Данте заглянет ей в глаза, он увидит, что в них начертано его имя.
Данте смотрел в окно. Смокинг, облегавший его тело, был творением искусного портного. Некоторое время Миранда пожирала его глазами, затем с обманчивой холодностью произнесла.
— Сойдет?
Данте повернулся к ней с очевидной неохотой. Она заметила, как он стиснул зубы. Но больше ничего в выражении его лица не сказало ей, что он находит ее желанной.
— Великолепно! — коротко ответил Данте, будто она была предметом, выставленным в витрине магазина. — Сними эту серебряную цепочку.
Миранда озадаченно смотрела, как он открыл сейф, вынул коробку и открыл ее. Она ахнула.
— Данте!
— Мать моего дяди носила их. Надень.
Миранда с благоговением надела изящные серьги в виде цветка, блиставшие сапфирами и брильянтами. Брильянтовое ожерелье из соединенных друг с другом мелких цветов, в середине которых мерцал сапфир, поражало хрупкой изысканностью.
— Какая красота! — восхитилась она.
Данте смотрел, как она пытается справиться с замочком. Раздраженно пробормотав что-то, он подошел к ней сзади, чтобы застегнуть ожерелье.
Миранда почувствовала, как загорелась ее кожа от прикосновения холодных пальцев Данте. Едва дыша, она смотрела на отражение в огромном зеркале, украшенном позолоченными херувимами, и внезапно любовь к темноволосому мужчине, который так соблазнительно склонился над ней, пронизала ее, словно острая боль.
— Данте, — тихо проговорила она.
— Пора идти вниз, — резко произнес он, отходя от нее. — Миранда… Мы должны показать, что привязаны друг к другу, — сухо сказал он. Миранда разочарованно кивнула. — Но не воображай, даже на секунду, что я действительно говорю или делаю что-то от души.
Добро восторжествует, сказала себе Миранда и с достоинством осведомилась:
— Пойдем?
— Тебя не волнует это, не так ли? — прорычал он. — Наш брак разрушен, счастье нашего сына под угрозой, ты обрекла меня на жизнь с лживой шлюхой, изменяющей…
— Наши гости появятся с минуты на минуту, — напомнила она, стараясь скрыть, что у нее дрожат руки, и, чувствуя, что слабеет от мучительной душевной боли. — Мы должны встречать их.
— Конечно.
Данте резко согнул руку в локте, и ее дрожащие пальцы легли на мягкую ткань.
— Я люблю тебя, — повторила Миранда. Данте взглянул на нее с презрением и гневом в горящих черных глазах. Она чувствовала его боль и хотела облегчить ее. — Когда-нибудь ты узнаешь, что я говорю правду. Надеюсь, что это произойдет скоро, потому что у меня разрывается сердце… — прошептала Миранда, чувствуя, что зашла слишком далеко. Жгучие слезы затуманили ее взор. Она быстро отвернулась, жалея, что не промолчала. — Пойдем, — дрогнувшим голосом обратилась она к Данте.