Джун подумала, что присутствие нежданных гостей привнесло немного радостного волнения в жизнь мальчугана, который жил один с бабушкой в деревне. Особенно, учитывая то, что один из этих гостей – молодой мужчина, вроде отца, который мог бы заняться с ним каким-то общим увлекательным делом.
– Когда Эллиот был мальчиком, он постоянно вырезал деревянные фигурки, – сказала она и улыбнулась ребенку. – Он был очень талантлив.
– Да, – сияя глазами, согласился ребенок. Так, словно бы не допускал и мысли о том, что у его гостя может не хватить мастерства, чтобы за один день вырезать фигурки для вертепа(1).
– А Джун всегда делала обрамление для фигурок, которые я вырезал, – сказал Эллиот. – Луга для овец из мха, с воткнутыми в него маргаритками. Деревья из прутиков, для того, чтобы посадить на них птиц. И рисовала на бумаге реку, протекающую под вертепом.
– Когда мы были детьми, – тихо добавила она, чувствуя, как от подступивших слез у нее перехватывает горло. С того времени, как распался их брак, она запретила себе вспоминать годы детства, когда они вместе росли.
Когда они закончили обедать, она помогла госпоже Паркс убрать со стола и вымыть посуду, а Джос с Эллиотом принесли еще дров и посильнее разожгли огонь в очаге. После этого Эллиот занял прежнее кресло, а ребенок уселся у него в ногах, и, глядя на виконта снизу вверх, попросил, чтобы он рассказал Рождественскую историю.
Вытирая посуду и изредка поглядывая на них, Джун снова почувствовала боль от непролитых слез. Они, ребенок и Эллиот, смотрели друг на друга. Мальчик, слушая Рождественскую историю, – внимательно и восторженно, а Эллиот – мягко, почти нежно.
Она подумала, что он был бы хорошим отцом. Он был бы… Внезапно ей стало так больно, что она закрыла глаза.
– Все будет хорошо, милочка, – очень тихо, чтобы не услышали те двое у очага, сказала госпожа Паркс. – Я обещаю, что у вас все будет хорошо.
Конечно, она, должно быть, уже поняла, что они с Эллиотом живут врозь. Ее слова необычайно утешали, хотя почему так происходит, она не могла себе объяснить. Неужели сила доброты, проявленной посторонней женщиной, может сделать так, что действительно все будет хорошо?
– Ах, ангелы, – сказал мальчик и счастливо вздохнул. – Поющие пастухам. Я хотел бы быть одним из них.
– В длинных белых одеждах и с белыми крыльями? – Эллиот, посмеиваясь, взъерошил рыжую шевелюру мальчика.
Парнишка посмотрел на бабушку, которая перестала ловить посудную тряпку и оглянулась на мальчика. Джун увидела, как они смотрели друг на друга. В этом было столько глубины, тепла и радости. Это был обмен взглядами между равными, необычный и даже странный. Совсем не то, что можно было ожидать в отношениях между бабушкой и внуком.