— Двести двадцать три стихотворения. Работа всей жизни!
Станислаусу позволили взять папку в руки. «Стихи о жизни. Сочинение Пауля Пешеля, краснодеревщика. Винкельштадт, Нижний переулок, 4». Сведения были точные, и сомнений быть не могло, что стихи написаны собственноручно Паулем Пешелем. Толстая сургучная печать на шнурочке скрепляла папку, и на пристегнутой к печати записочке значилось: «Вскрыть только после моей кончины».
Четыре года папаша Пешель не заглядывал в свое творение. И вот он отрезал печать перочинным ножом.
— Возможно, что среди стихотворений найдутся политически несколько вредные, но вы, надеюсь, не станете придираться.
Конечно же, Станислаус не станет придираться. Он даже ненавидит нескольких молодчиков из штурмового отряда. Папаша Пешель повертел на радиоприемнике регулятор громкости, «…посмотришь на меня ты с грустью, и я умру с тоски…» — вопила какая-то певица. Станислауса бросило в жар. Перед ним открывают заветные ящики и срывают печати. Ему оказывают доверие, он, значит, не последний человек среди людей.
— Наше правительство не вполне одобряет такие стихи, но когда я писал их, никто их не считал вредными. Времена меняются… Поэзия бессмертна. Кстати, с Лилиан, прошу вас, о моих стихах не говорите. Она молода и больше за сегодняшних. Лучше не сбивать ее с толку.
— Лилиан? Я почти не вижу ее.
Пешель удивленно взглянул на Станислауса и постучал по цветочному горшку, стоявшему на подоконнике.
— Да, это верно. Произошло нечто удивительное: вы — мой молодой друг.
Станислаус потянулся к осторожной руке Пешеля и пожал ее. Стихи папаши Пешеля были строго систематизированы. Под заглавной буквой Б — сложены были боевые стихи, под П — прощальные, под С — семейные, свадебные, под Д — стихи на дни рождения.
— По стихам, написанным по случаю рождения моей дочери Лилиан, лучше говоря, по случаю ее появления на свет, вы можете увидеть и почувствовать, что тогда творилось у меня на душе.
Станислаус взволнованно и бегло читал стихи:
Маленький ангелочек
С пухлыми ручонками.
Люди только о деньгах говорят,
А я тобою богат.
Мне денег не надо,
Ты мне дороже клада.
Станислаусу позволили также заглянуть в боевые стихи:
Против капиталистов
Наш гнев неистов.
Раньше мы молча терпели,
Но больше терпеть не захотели.
Они в нас стреляли.
Мы кровью истекали.
Теперь каждый камень на мостовой
Нас призывает вступить с ними в бой.
— Нынче, пожалуй, это стихотворение назвали бы вредным, но времена меняются. Надеюсь, что вы ни с кем не будете говорить о нем. В каждом из нас много внутренней силы. Эрих это часто повторял нам. Где-то он теперь? Это был смельчак. Он не признавал, что иной раз нужно молчать. Таковы коммунисты, да, таковы они!