— Добрый вечер. Как ваше имя, прелестная незнакомка? Меня зовут Леандрос, — вторгся в ее одиночество красивый низкий мужской голос, произносящий слова по-гречески.
Она робко подняла скромно опущенные глаза и увидела редкой, потрясающей красоты мужчину. Тронувшая его губы легкая, ленивая уверенная улыбка окончательно обезоружила Саванну, лишив дара речи. Она смотрела на него как зачарованная, загипнотизированная его обаянием. Какая-то неведомая, непостижимая сила внезапно породила неожиданный всплеск искренних чувств к этому человеку, что было просто непозволительно. Замужней даме нельзя кокетничать с совершенно незнакомым мужчиной на светском рауте на виду у почтенных родственников мужа.
Моментально почувствовав себя виноватой, Саванна густо покраснела и снова потупила взор. На память пришла единственная фраза, которую она выучила по-гречески, и она тихо ее произнесла, объяснив, что не понимает языка, на котором он говорит.
Он быстро и нежно коснулся рукой ее подбородка и поднял поникшую в смущении голову, так что ей оставалось лишь смотреть ему прямо в глаза. Его ленивая улыбка теперь казалась улыбкой искусителя.
— Потанцуйте со мной, — неожиданно произнес он на чистейшем английском языке.
Вместо вразумительного ответа она лишь беспомощно замотала головой, так и не сумев выдавить из себя одно короткое слово «нет». Речь не вернулась к ней даже тогда, когда он властно обнял ее за талию и увлек за собой на террасу, где, пользуясь предельной удаленностью от внимательных глаз, обнял ее, но не грубо и бесцеремонно, а в рамках, допустимых приличием, и повел в танце. Саванна пыталась отстраниться, даже вполне активно, но по-прежнему молча, хотя послушно исполняла движения под зажигательную и соблазнительно увлекающую греческую музыку.
Он обнял ее крепче.
— Успокойтесь. Я вас не съем.
— Мне не следует с вами танцевать, — наконец-то призналась она.
Его объятия стали еще более властными.
— Почему? Вы здесь в сопровождении своего кавалера?
— Нет, но…
Требовательные и настойчивые губы покорителя в пламенном поцелуе утопили ее слова о собственном законном супруге. Она вновь попыталась освободиться от страстного и очаровательного незнакомца, но щедрое и обжигающее тепло его тела, нежность его рук, ласкающих спину, постепенно усыпляли ее бдительность.
И наконец, к ее великому стыду, тело ее перестало сопротивляться, а губы беспомощно отдались во власть удивительного поцелуя. В ней пробудились эмоции, которых никогда не вызывал у нее Дион. Ей захотелось, чтобы поцелуй этот длился вечно.