— Так это хорошо, — улыбнулся Данилов. — Скучать не придется.
— Можно подумать, что сегодня нам было скучно! — фыркнула Лиза и ушла не прощаясь, давая тем самым понять, что Данилов еще не заслужил прощения или заслужил, но не полностью.
На первом этаже Данилов встретил Пахомцеву.
— Слышала про вашу холеру, — сказала она. — Спасибо, что не опозорили поликлинику, как этот разгильдяй Гвоздицкий!
— Мне поставили пятерку, ему, насколько я понимаю, двойку, так что средняя оценка по поликлинике четверка с минусом, — улыбнулся Данилов. — Можно жить!
— Администрацию не удовлетворяют четверки с минусом! — возразила Пахомцева. — Нам нужны пятерки. Вы вот человек новый и не знаете, что в прежние времена наша поликлиника считалась лучшей поликлиникой Волгоградского района! Эту высокую репутацию нельзя терять! Нельзя ронять планку!
«Интересно, а тогда тоже говорили: «Мария Сергеевна просит всех заткнуться!» или такая простота в общении персонала и пациентов возникла уже в наше время?» — подумал Данилов.
С высокой планки Пахомцева перескочила на пользу вегетарианства, но развить эту тему не успела, потому что в кармане ее халата зазвонил телефон. Данилов мысленно поблагодарил своего спасителя и поспешил уйти.
Если физиотерапия за время учебы понравилась ему окончательно, то поликлиника не понравилась с самого начала. Данилов не видел в этом ничего страшного, в последнее время он вообще ни в чем не видел страшного. Поликлинику он рассматривал всего лишь как место для накопления опыта, не более того, а опыта здесь можно было набраться неплохо.
— Какой-то неприятный у нас физиотерапевт, — сказала Пахомцева главной медсестре, когда та на своей «шкоде» подбрасывала ее до метро. — Чувствуется, что с большим гонором, а я так не люблю высокомерных людей.
— У каждого свои тараканы, Таня, — вне поликлиники Пахомцева и Баринова обращались друг к другу без церемоний — по именам и на «ты». — Мне этот Данилов нравится. Он хоть толковый и ответственный, вон вчера из второго отделения ему не до конца ясный случай направили, так он обратил внимание, проконсультировал больного у Маняки и за руку привел его к Ткаченко. А другой бы и внимания не обратил…
— Это он себя показать хочет, — скривилась Пахомцева. — Нет в нем смирения, одна гордыня. А от таких людей все проблемы.
— Мне кажется, что ты многого хочешь…
— Разве я многого хочу? До пенсии спокойно доработать да дочери хорошего мужа наконец найти?
— Сколько я себя помню, ты его все ищешь…
— Что делать, одни алкаши кругом и такие, как наш Гвоздицкий! А с Даниловым мне будет не до спокойствия… Он мне вчера уже успел свинью подложить…