Из сотен глоток вырвалось ответное – аминь! Затем, без команды, люди, один за одним, опускались на колени, и через миг в небеса страшно и грозно взлетело:
Христос воскресе
После всех мучений.
Мы все должны возрадоваться этому,
Христос станет нашим утешением.
Если бы Он не воскрес,
То мир бы перестал существовать.
С тех пор, как Он воскрес,
Мы хвалим Отца Иисуса Христа.
Кирие элейсон!
Аллилуйя,
Аллилуйя,
Аллилуйя!
Мы все должны возрадоваться этому,
Христос станет нашим утешением!
Кирие элейсон!
Здесь конец и Богу слава!
«Кирие элейсон! Кирие элейсон!..» – Вальдхайм стоял так же, как и все, на колене, склонив голову, и чувствовал, как по его грязным щекам сползает слеза, чертя белую дорожку. Но ему не было стыдно. Да и другим тоже. Плакали многие. Мужчины, женщины. Это не были слезы бессилия. Это было то, что иногда просто рвет горло, давит сердце – невысказанная боль за тех, кто пал с честью. Наконец гимн стих. Курт вновь поднялся – перед ним стояли четверо Братьев в плащах.
– Брат Курт фон Вальдхайм, Капитул Ордена благодарит тебя за твое свершение!
– Во славу Господа нашего и Пречистой Девы Марии!
Ударил себя по груди, отдавая честь.
– Но сражение закончилось, и мы хотели бы побеседовать с тобой.
Один из Братьев, со шрамом через левую щеку, многозначительно добавил:
– Наедине.
Не ожидая ответа, повернулся к Курту спиной, как бы случайно обнажив щиток на предплечье. Вальдхайм вздрогнул – сам Магистр?! Неужели Конрад фон Зикинген решил почтить его своим присутствием?! Шагнул следом и тут же почувствовал, как вслед за ним также одновременно сделала шаг и его новая команда. Личная гвардия. Вскинул предупреждающе руку.
– Возвращайтесь на базу и ждите меня там!
Услышав голос генерал-фельдмаршала, Магистр обернулся. На его тонких губах вдруг появилась улыбка:
– Граждане, не волнуйтесь. Мы поедем следом за вами. Ибо для беседы, которой мы просим удостоить нас Брата Курта, лучшего места, чем ваш лагерь, не найти…
Легкий кюбельваген мчался впереди грузовика. Брат Конрад решил объехать Новый Вюртемберг, чтобы не было лишней задержки. Похоже, что Магистр торопился, впрочем, это объяснялось легко: уж слишком много дел свалилось из-за войны на плечи главы Ордена. Четверо сидящих в машине людей за весь четырехчасовой путь не произнесли ни слова. Наверное, потому, что едва ваген тронулся, как молодой генерал просто заснул глубоким спокойным сном человека, исполнившего свой долг, но отдавшего для этого все силы…
Наконец машина замерла перед маревом силовой стены, ограждающей базу, и Курт тут же очнулся. Смущенно пробормотал извинения, затем тронул несколько клавиш на раухере, вмонтированном в доспех. В переливающейся ограде появился проход, и кюбельваген въехал внутрь. Едва замер на месте, как от стены барака отделилась тонкая девичья фигура и бросилась к машине, но словно споткнулась, когда увидела, что Курт не один, а с незнакомыми рыцарями.