вкуса" исходила из того соображения, что эстетическое исследование не должно всепоглощающе
сосредоточиваться на проблемах "речи" (parola, parole), но должно иметь в виду "язык" (lingua, langue) как социальное явление, рассматривая диалектическую взаимосвязь кода и сообщения Но
для того чтобы свести поэтический язык к коду, следовало преобразовать поэтическое сообщение
в систему различий, рационально эксплицируемую, моделируя, таким образом, некоторый
механизм, способный порождать все коннотации и все богатство многозначного сообщения. Но
именно поэтому преимущественное внимание уделялось тому, что поддавалось кодификации, тогда как, так сказать, "поэтическое" выглядело подозрительным, поскольку кодификации не
поддавалось и не отвечало принципу произвольности и немотивированности языкового знака. Оно
проходило по ведомству "гедонизма" и считалось
71 Ср. Edward Stankiewicz, Problems of Emotive Language, in Approaches to Semiotics, под ред. Th.A.Sebeok, Aja, Monton, 1964 Выразительные средства "индивидуального языка" всегда были предметом особого внимания
специалистов по стилистике, см например, Giacomo Devoto, Studi di stilistica, Firenze, 1950, и Nuovi Studi distilistica, Firenze, 1962
90
"внеэстетическим удовольствием". Отсюда неприязненное отношение к "музыке стиха", которая, по мнению многих критиков, составляет главное очарование поэзии, недоверие к ритму, рассматриваемому в отрыве от продуцируемого им смысла, усмотрение главного положительного
свойства поэзии в ее способности быть переведенной в другой материал, при этом смена
подкладки в значительной мере оставляет в неприкосновенности основной рисунок, сохраняя
характерную игру означающих. Таким образом, в итоге все внимание сосредоточивалось на
структуре означаемых, а звуку и ритму отводилась роль "оркестровки или совокупности
выразительных средств, принадлежащих плану означающего и потому случайных и меняющихся
при переводе поэтического текста из одной семантической системы в другую"72
На определенном этапе структурного изучения эстетического сообщения такое решение было, повторим, оправданным, но этап этот надлежало преодолеть, поскольку мы противоречим сами
себе, когда принимаем фонологическую оппозицию за модель для более высоких уровней текста, и в то же время принижаем роль означающих, когда соглашаясь с кодификацией на уровне